Почти касаясь - Колин Оукли (2018)

Эрик обхватил ее и дал выплакаться, шепча в волосы:

– Все хорошо… Она не… Она в порядке.

Женщина прижалась к нему.

Эта сцена была такой интимной, что я отвернулась к большому рисунку в раме, висящему на стене. На нем восковыми мелками было нарисовано дерево, и детской рукой приписано «Эдна, семь лет». Я смотрела на него, будто это была «Мона Лиза», и я никогда не видела ничего столь же шедеврального. И неистово моргала. Глаза вдруг начало жечь, и я знала, что это не из-за Элли.

Я стеснялась признаться даже себе в том, что ревную. Я в больнице, где дочь Эрика чуть не умерла, а все, о чем я могла думать, – тепло его рук и как я хотела, чтобы они обнимали меня. Касались меня. Как я хотела ощущать его дыхание на моих волосах. И как несправедливо то, что я никогда не смогу ощутить прикосновение его щеки к моей, его кожи к моей.

– А ты кто?

Вопрос развернул меня лицом к Стефани.

– Ой, привет, я…

– Это моя подруга. Она библиотекарь.

Вот это объяснение.

– Она была в машине, когда ты позвонила, а я даже не… я запаниковал.

– А, – ответила Стефани, впрочем, складки на ее лбу никуда не делись, она была в смятении от того, что я тут. – Привет, Айжа, – перевела она взгляд на него. – Ты подрос.

Он на нее не смотрел. Стефани кивнула, будто бы ожидала этого. И повернулась к Эрику:

– В общем, Элли заснула только минут тридцать назад, так что думаю, что она проспит все утро. Доктор сказал, что они, скорее всего, выпишут ее сегодня или завтра с утра. Он просто хочет проверить, что приступ… Что они держат все под контролем. Почему бы вам не пойти домой, поесть чего-нибудь, отдохнуть. Я знаю, что у вас позади долгий путь.

– Длиннее орбиты Венеры вокруг Солнца, – пробормотал Айжа.

Я закусила губу, чтобы не улыбнуться.

– Нет, я никуда не поеду. Пока ее не увижу.

Стефани вздохнула.

– Хотя бы отвези их домой. Айжа вон как устал.

Она уже второй раз это сказала, но только теперь мне стало любопытно. Домой. Ясно, что мы не поедем домой к Стефани. Кажется, они смогли остаться в хороших отношениях после развода, но это все равно было бы странно.

Но я ничего не сказала, пока мы спускались в лифте, шли к машине (которую, к счастью, не эвакуировали за те пятнадцать минут, что нас не было). Ехали мы тоже в тишине, несомненно Эрик думал только о своей дочери.

Когда первые лучи солнца показались в ночном небе, мы подъехали к небольшому, обитому желтым дому в стиле кейп-код, чуть позади на крыше виднелась кирпичная труба. Хотя дороги были вычищены, на дорожке к дому лежал снег. Эрик припарковался на улице, и мы гуськом пошли к передней двери.

Я ждала, что внутри будет тепло, но когда мы вошли, оказалось, что там едва ли не так же холодно, как на улице.

– Нужно включить отопление, – себе под нос пробормотал Эрик. – Включить воду, воткнуть холодильник в розетку.

Он составлял план действий, пока я пыталась осознать тот факт, что тут никто не живет.

Эрик занялся домом, мы с Айжей пошли на кухню. Он воткнул планшет в розетку и положил его на стол.

– Айжа, – шепотом позвала я.

Он посмотрел на меня.

– Чей это дом?

Он вытянул голову, наморщил нос, приоткрыл рот, будто бы я совсем выжила из ума.

– Эрика. – И, подумав, добавил: – Ну и мой, наверное.

– Но вы же живете в Нью-Джерси. Он продает этот?

– Нет, – отрезал Айжа, будто бы он сказал все, что хотел. Как будто от этого становилось понятнее.

– Айжа, – чуть жестче спросила я, – зачем Эрику этот дом?

Его брови похожи на положенные круглые скобки.

– Потому что мы в нем живем, может? Нью-Джерси – это временно. На шесть месяцев. Из-за его работы.