Почти касаясь - Колин Оукли (2018)

Так я и получила свое имя. Она была так рада избавиться от меня. Так счастлива, что я больше не была ее проблемой. Но этого я говорить Айже не хотела.

Поэтому я соврала.

– Мама была так рада, что я наконец появилась. И Джубили значит «счастливое празднество».

Айжа кивнул.

– В этом есть определенный смысл.

– А ты? Почему родители назвали тебя Айжей?

Он молчал так долго, что я успела решить, он меня не расслышал. А потом тихо-тихо он произнес:

– Они и не называли.

– Что?

– Меня на самом деле не так зовут.

– А как?

Он покачал головой.

– Давай же, все не может быть так ужасно.

Он что-то промямлил.

– Что?

– Кларенс. – Он на меня очень внимательно смотрел. – Меня зовут Кларенс.

Я пыталась не захихикать, но крошечный смешок все же прорвался. Айжа сощурился, и я попыталась собраться.

– Какого черта они назвали тебя Кларенсом?

– Папа хотел, чтобы у меня было американское имя. Чтобы не выделяться.

Тут хохот уже сдержать было нельзя.

– И назвал Кларенсом?!

– Ага. – Левый уголок губ пополз вверх. – Ужасно, да?

– Жуть полная! – Я все еще смеялась. – Так почему тебя зовут Айжей тогда?

Он пожал плечами:

– Это прозвище. Меня так мама называла. Когда я родился, она пыталась учить санскрит. Родители моего отца – индусы…

– Так Эрик не твой…

Он покачал головой.

– Он усыновил меня, когда… – но предложение мальчик так и не окончил. Он просто смотрел на ковер с поникшими плечами.

Когда я впервые их увидела, я заподозрила, что Эрик не был его биологическим отцом, потому что у него не было того же легкого британского акцента, что у Айжи, не говоря уже о разнице во внешности. У Айжи была бронзовая кожа и темные глаза, а Эрик – зеленоглазый и светлокожий. Но наверняка я не знала. Может, эти черты Айжа унаследовал от бывшей жены Эрика. Но в тот момент, когда тайна открылась, мне стало так жаль Айжу, что, кажется, мое сердце на какой-то миг перестало биться, и в то же время я была так благодарна Эрику. Это явный показатель его доброты.

– Мне жаль, – сказала я, мне так не хочется, чтобы он возвращался в этот очевидно опустошающий для него момент, что бы там ни случилось с его родителями. – Так что ты там говорил о том, что твоя мама учила санскрит?

Он молчал долго, я уже подумала, что он замкнулся. Но потом зазвучал его тоненький голосок:

– Она надеялась, что так она будет им больше нравиться. Она хотела поговорить с ними, показать, как много усилий она вкладывает в изучение их культуры и все такое.

– Она училась на нем говорить? Я думала, что санскрит – исключительно письменный язык.

– В основном да, но, думаю, некоторые индусские священнослужители его еще используют, и это государственный язык в Уттаракханде, где родились мои бабушка и дедушка. В общем, она говорила, что я очень часто издавал такие звуки, когда был маленьким, не совсем плач, но что-то типа высокочастотного мяуканья. Как козленок. А на санскрите «коза» – это…

– Айжа.

– Ага. – Он носком ботинка пнул невидимую стену. – Так что меня зовут Козленок.

Я хмыкнула.

– Это лучше, чем Кларенс.

– Не маловероятно, – вежливо ответил он, чем вызвал у меня еще одну улыбку.

Он вернулся к своим комиксам, и я поняла, что разговор окончен. Я уже было пошла обратно к столу, чтобы найти чем заняться до прихода Эрика.

– Я нашел тебя в Гугле.

Я остановилась. Обернулась.

– Да?

– Ага.

Я нахохлилась:

– И как ты узнал мою фамилию?

Он пожал плечами:

– Она есть на сайте библиотеки.

– Да?

Он кивнул.

– Не верится, что о тебе писали в «Нью-Йорк таймс». Это же самая большая газета из всех!

Теперь моя очередь пожимать плечами.

– Тебе так повезло.

– Да тут нет ничего такого. Всего лишь одна статья.