Когда мы встретимся снова - Лесли Пирс (2004)

Годом раньше, когда дома царил сущий кошмар (еще была жива бабушка), Сюзанна подслушала разговор двух учительниц и, к своему ужасу, поняла, что речь шла о ней: девочка, которую они называли «простушкой, толстухой и скучной, как вода в канаве», была она. Но потом, после смерти бабушки, радость и чувство освобождения вселили в нее надежду. Ее родители частенько говорили о мрачной, темной туче, которая окутывала их прежде, и о том, как нужны им всем радикальные перемены, и Сюзанна решила, что больше не позволит, чтобы ее называли «скучной, как вода в канаве».

Потом в июне они поехали на каникулы. Сюзанна только-только сдала экзамены на аттестат зрелости, и родители разрешили ей отдохнуть недельку от школы. К счастью, Мартин не смог поехать с ними — ему к тому времени сравнялось двадцать шесть, у него была работа и квартира в Лондоне. Даже отъезд из дома не заставил его лучше относиться к Сюзанне. Но, разумеется, тогда она считала, что все братья ведут себя так со своими сестрами.

В Лайм-реджисе они остановились в гостинице на берегу моря, и из окон их номера открывался отличный вид. Погода была холодной и ветреной, срывался дождь, но он не испортил праздника: в гостинице было тепло и уютно, они надевали дождевики и долго гуляли, несмотря на погоду.

Но как-то раз мать все-таки пожаловалась на дождь, а отец только рассмеялся в ответ.

— Все могло быть гораздо хуже, — сказал он, ласково обняв ее. — С нами могла быть бабушка.

В последний день выглянуло солнце, и они провели весь день на пляже. Отец искал среди утесов какие-то окаменелости, мать прилегла на расстеленные полотенца и заснула, а Сюзанна просто плескалась в воде.

Даже сейчас она ощущала теплое сияние того дня — руки и ноги у нее потемнели от загара, кожу покалывало от ледяной воды, и босыми ногами она чувствовала острые камни. Тогда ей казалось, что она и вся их семья прошли через внезапно открывшуюся дверь в новый мир, туда, где они могли смеяться, радоваться жизни, идти туда, куда им хотелось и когда им хотелось. Они навсегда освободились от пут, которыми были скованы.

Сюзанна резко выпрямилась. Она не хотела вспоминать о том, что случилось потом. Это было жестоко и несправедливо, потому что все пошло не так, как она ожидала.

В тот же самый вечер, когда они вернулись домой после каникул, за два дня до шестнадцатилетия Сюзанны, у матери случился инсульт.

Когда они вошли в дом, мама сказала, что чувствует себя как-то странно и непривычно. Сюзанна пошла приготовить ей чашку чая, а когда вернулась, мать бессильно обмякла на диване, а отец вызывал «скорую».

Те месяцы, которые мать провела в больнице, подернулись дымкой в воспоминаниях Сюзанны. Перед ней смутной чередой проплывали изжелта-бледные лица старух на больничных кроватях, сверкающие полы и цветы, и запах — неприятный запах, напоминавший ей бабушку. Она вспомнила, как страшно ей не хотелось идти туда, но она все равно шла, почти каждый день ездила в больницу на автобусе, молясь про себя, чтобы матери стало лучше.

В конце концов ей пришлось написать Бет и сказать, что та не сможет остановиться у них. Но Бет все равно не приехала в Стрэтфорд, она ответила ей, что получила работу на лето в обувном магазине в Гастингсе. В глубине души Сюзанна подозревала, что Бет нашла себе новых, лучших друзей и с радостью воспользовалась предлогом не приезжать на каникулы.

Матери не стало лучше, она так и лежала — с лицом, искривленным судорогой, неспособная говорить или двигаться. Отец без конца повторял, что она все слышит и сохранила ту же ясность ума, что и раньше. Он говорил, что она непременно поправится, просто они должны проявить терпение.

Он приезжал к ней каждый вечер после работы и замечал даже самые слабые признаки улучшения. Он, кажется, понимал, что означают ее стоны, и мог заставить ее отвечать на вопросы, закрывая или открывая глаза. Его вера вселяла в Сюзанну надежду.