Падение - Пенелопа Дуглас (2018)

Мы с ней в девятом классе; сейчас понедельник, и у нас только закончились уроки – последней была физкультура. И слава богу! Если бы физкультура была утром, мать запросто могла бы явиться в школу, чтобы убедиться в том, что я приняла душ, и принести мне выглаженную стопку сменной одежды. А так я, по крайней мере, могу сразу пойти домой, и мои друзья никогда не узнают, что мать больная на всю голову.

– Мне сложно свыкнуться с тем, что ты Джульетта, – шутя говорит Тэйт.

Я всего неделю назад рассказала ей о своем отце и обо всей этой истории с именем.

– Называй меня как всегда, Кейси, – говорю я ей. – Я привыкла.

– С дороги! – рычит кто-то, и мы обе подпрыгиваем и жмемся друг к другу, а мимо нас со свистом проезжает Джаред Трент на своем грязнющем велосипеде. Он привстает, продолжая крутить педали, и, обернувшись, бросает на Тэйт злобный взгляд. Его темные волосы лезут ему в глаза, но все равно видно, что они пылают ненавистью.

– Джаред Трент! – вырывается у меня. – Ты настолько туп, что споткнулся бы даже о беспроводной телефон!

Тэйт фыркает со смеху, но потом говорит:

– Не зли его. Он же на мне отыграется. – И, посмотрев ему вслед, добавляет: – Вот дерьмо.

Я смотрю в конец улицы и вижу, как Джаред описывает полукруг, разворачиваясь, а потом устремляется к нам.

Я оглядываюсь и командую:

– Бежим!

И мы с Тэйт бросаемся наутек по тротуару и через траву, мой рюкзак подпрыгивает на спине и бьет по копчику. Тэйт с визгом хватает меня за руку.

Я начинаю смеяться и даже не смотрю назад, чтобы проверить, едет Джаред за нами или нет. Взлетев по ступеням на крыльцо, мы вваливаемся в дверь моего дома и захлопываем ее за собой, задыхаясь и хохоча.

– Перестань настраивать его против себя, – говорит Тэйт, но на ее лице читается приятное изумление.

Я бросаю рюкзак на пол, тяжело дыша.

– Он говнюк, а ты классная.

– Кейси!

Я резко поворачиваюсь к лестнице, немедленно выпрямляя спину.

– Да, мама, – я смотрю на нее, а потом в пол.

Мать спускается по лестнице, и я чувствую аромат ее духов.

Ей не нужно ничего говорить. Я употребила непристойную лексику, а это неприемлемо.

– Татум, дорогая, – произносит мать, подходя к нам. – Рада видеть тебя. Какая прелестная майка.

Я отворачиваюсь от них обеих, наморщившись, мои глаза наполняются слезами. Матери не нравится майка Тэйт, и моя подруга это знает. Покраснев от стыда, я сжимаю кулаки. Мне хочется оттолкнуть мать в сторону.

Но, сжав зубы, я вновь поворачиваюсь к ним. На Тэйт белый топик в обтяг, а поверх него свободная черная майка, на которой изображен белый череп в традиционном головном уборе индейцев из бусин и перьев.

– Да, – говорю я, проглотив комок в горле. – Мне тоже нравится этот череп на твоей майке. Я даже хотела попросить тебя дать мне ее поносить.

Тэйт в замешательстве смотрит на меня, а мать выгибает бровь.

Если бы мы с ней были одни, она бы меня ударила.

Когда мы останемся одни, она это сделает.

– Татум, – начинает мать приторным голоском. – У Кейси назначена встреча с доктором. Доберешься до дома самостоятельно?

Встреча с доктором?

Тэйт бросает взгляд на меня, а потом с улыбкой кивает.

– Конечно. – Она тянется ко мне и обнимает. – До завтра, Кейси. – А потом шепотом добавляет: – Люблю тебя.

– И я тебя, – едва слышно бормочу я, потому что мать наблюдает за нами.

Тэйт выходит за дверь, и мать встает передо мной, склонив голову набок.

– Наверх, – приказывает она.

Я не знаю, чего именно она хочет, но внутри все завязывается узлом. Я устала бояться ее.

Я до сих пор помню те времена, когда папа был дома, и мы с ним рядышком сидели на диване и смотрели «Барни». Он терпеть не мог это шоу, но сидел со мной часами, потому что знал: телевизор мне позволяют смотреть только с ним.