Время расставания - Тереза Ревэй (2010)

В церкви он внимательно изучил молодую женщину, стоявшую на коленях перед алтарем на бархатной скамеечке для молитв. Набожно сложенные руки, опущенные веки. Молилась ли она? Молятся ли девушки в этом возрасте, девушки с нежной шейкой, с изящными ушками, с губами, созданными для вкушения запретных плодов?

До начала свадебного обеда он развлекался тем, что следил за Валентиной, наблюдал, как она укрылась на террасе, словно загнанная лань. Она была будто комок нервов. Пьер обладал способностью чувствовать такие моменты, моменты крайней неустойчивости, когда весы готовы качнуться в любую сторону. Достаточно одного слова, взгляда, чтобы побудить человека совершить непоправимый шаг. Однажды — это было давно — он решил воспользоваться таким хрупким мгновением, дабы насладиться абсолютной властью. Пьер произнес речь, обращаясь к несчастному молодому человеку, который полагал Венелля своим другом. Этот молодой человек был совершенно потерян, он испытывал безответное чувство к некой девушке, которая не обращала на него никакого внимания, и это было глупостью. Реакция жертвы оказалась не совсем такой, какой ожидал Пьер: пистолетная пуля разнесла череп, разбрызгав мозг влюбленного по стенам комнаты. Узнав страшную новость, Пьер понял, что, играя с душами людей, следует быть осторожным, но при этом он не испытал ни малейшего сожаления: смерть давно не потрясала его.

У Валентины Фонтеруа был тот же потерянный взгляд. Пьер догадался, сколь она уязвима, как хочет выскользнуть из петли, которая уже сжимала ее горло. Но, вопреки смятению чувств, молодая женщина боролась. В ответ на его слова она посмотрела на него с заносчивой дерзостью, которая спасает в самые страшные мгновения жизни. О, Пьер не раз сталкивался с такой дерзостью, да и он сам часто бывал дерзок.

Во время претенциозной речи престарелого Фонтеруа Венелль не спускал глаз с молодоженов. Удовлетворенный вид Андре раздражал, высокомерное безразличие его супруги — пленяло. «Однажды ты станешь моею», — подумал он чуть позже, встретившись взглядом с невестой. Ее точеное личико побледнело.

— Почему вы стоите здесь совсем один, в темноте? — раздался веселый голос. — На улице ужасный холод.

Пьер в последний раз вдохнул дым сигары, а затем бросил ее и раздавил каблуком.

— Я ждал вас.

— Тогда пойдем танцевать! — приказным тоном бросила Одиль.

— Я не танцую.

— Какая досада! Я терпеть не могу мужчин, которые со столь важным видом отказываются от развлечений.

— Есть много других способов развлечься.

Растерявшаяся Одиль почувствовала, что ее сердце забилось чаще. Она не осмеливалась дразнить нового знакомого, как она поступила бы с любым из молодых людей, ухаживающих за ней. Никогда раньше она не встречала такого странного, равнодушно-ледяного взгляда, который при этом был удивительно притягательным. Одиль поклялась себе не поддаваться мужским чарам, но во время ужина, когда она встречала взгляд светлых глаз Пьера Венелля, она чувствовала себя обнаженной.

— Я знаю одно симпатичное местечко, где можно выпить последний бокал вина.

— Я… я, право, не уверена…

— Не стоит изображать невинное дитя. Сегодня я уже отведал свежей плоти, что так необходимо для моего рациона. Но, если вас это не успокаивает, можете взять с собой наперсницу.

— Я уже достаточно взрослая, чтобы делать то, что захочу, и наперсница мне не нужна, — ответила задетая за живое Одиль. — Ждите меня здесь, я заберу свое пальто.

В ванной комнате, усевшись перед туалетным столиком из лакированного дерева, Валентина расчесывала волосы. Отблески света играли в зеркалах трюмо.