Не ссорьтесь, девочки! - Ануш Варданян (2005)

Юный страж порядка мог бы и возмутиться. Он и собирался это сделать, а уж потом, возможно, помочь. Он не изверг какой-нибудь. Он понимает, дамочка худая, крашенная. Но тут его обезумевший взгляд ненароком упал на заднее сиденье Юлиной машины. А там он разглядел не что-нибудь, а оторванную человеческую руку. По всем нехитрым правилам, которым его обучили в милицейской школе, он выхватывает из кобуры пистолет:

— Выйти из машины! Руки на капот!

Трудный выдался денек…

Когда недоразумение выяснилось и рука манекена дружелюбно легла на плечо Сережи Огурчикова, он еще раз плюнул на мостовую, бесстрашно глядя в глаза хозяину серебристого «мерса», а потом плюнул на ладони и толканул машину этой бесстыжей рыжей к обочине. Толкал он долго. Рыжая семенила за ним и несла злосчастную руку. А также фуражку, планшетку и жезл под мышкой. Ну и языком молола, он не прислушивался.

— Спасибочки вам, товарищ сержант! — мазала елеем Юля. — Мне вот приятель говорил один: «Милиция хороша на расстоянии, но всегда лучше, когда она работает, чем когда не работает».

— Блин! — пробурчал Огурчиков тихо.

— А чего? Это же правда, в принципе… Правда, он сел потом, этот мой приятель…

Чувствуя, что говорит не то, Юля все равно уже не может остановиться.

— За мошенничество. Нет, правда! Он не виноват был в принципе. В принципе, его менты под… ставили…

Несет, ох несет Юльку. Огурчиков мрачно оборачивается. Рыжая нервно обмахивается его фуражкой.

— Нет, ну так ведь бывает? Согласитесь… Вот моя мама говорит… О, черт! Мама! Овчарка!

Юля нещадно бьет себя по бедру. Раздается хлопок ладони о плотно облегающую ткань. Огурчиков вздрагивает.

— Толкайте, родной, толкайте! Начальница у меня строгая очень! Уволит меня старая грымза! Ну и правильно, настоящие феи не работают…

Огурчиков уже подкатил «гольф» к обочине и вытер рукавом пот.

— Тоже мне, фея, — огрызнулся он, отнимая у Юли свою фуражку.

Юля внимательно смотрит на него.

— Не веришь, сержант?

Борюсик давно укатил, а Соня, еще немного подумав над сметой, заперла тяжелую дверь и вышла на берег озерца, вокруг которого строились новые дворцы, возникали терема и возводились бастионы. Бросив сумку на кучу опавших листьев, она застегивает ботинки. В бездонной сумке раздается мелодия канкана — звонит мобильный телефон. Соня роется в недрах баула и никак не может его отыскать. На ступеньки Борюсикова недостроенного крыльца летят два пирожка и остаток пирожного в промасленной бумаге, контракты, фотографии, прокладка, цветные карандаши, презерватив, журнал «Салон», книга «Кулинарные рецепты Кремля», пухлый ежедневник и бесконечное количество бумажек, бумаг и бумажечек, сложенных всеми возможными способами — от корабликов до журавликов: с телефонами, адресами, расчетами… Наконец мобильник найден. От радости Соня орет:

— Да, да, да! Я здесь, говорите, говорите…

Из трубки доносится спокойный голос Юли:

— Софа, я сломалась.

А она и вправду спокойна и дружелюбно машет Огурчикову, который теперь разруливает гигантскую пробку в самом центре города.

Соня пытается втиснуть свой скарб обратно в сумочку:

— Я тоже.

Юля заливается соловьем:

— Я должна была писателю Семенову смокинг отвезти. В гостиницу ехала. Машина прямо на площади Восстания сломалась…

Юля бьет ногой по колесу машины, а в Озерках ветер угрожающе шелестит Сониными бумажками и вот-вот начнет разносить их по округе. Она нелепо подпрыгивает, пытаясь поймать их.

— Ю! Погода дрянь! Ветер просто шквальный. У меня вещи взбунтовались, бумажки разлетаются.

— Это Нонка наколдовала. А я тут такое шоу устроила, чтобы мент помог машину оттащить. Надо меня на буксир, что ли…