Не ссорьтесь, девочки! - Ануш Варданян (2005)

На Добрушины деньги было решено открыть магазин. И место подходящее было — рядом с «Инферналом». Подруги еще не решили, что будут продавать, но уже бились над названием.

Нонна предложила:

— «Добруша». Как же еще? В честь благодетеля.

Соня приоткрыла один глаз.

— Тогда буду рыдать всю жизнь. Ну что, пишем?

Соня наконец садится рядом с подругами.

— Она к нам возвращается! — кричит Юля. — Она возвращается!

— Пишем, пишем. Доставайте талмуд.

«Любовь прекрасна. Она бескорыстна и безгрешна. Ночи, проведенные с любимым, нежны и мимолетны. Счастье есть. Это уже аксиома, в которую стыдно не верить. Но! Избавимся от предрассудков. Если вы думаете, что любовь и деньги несовместны, обратитесь к нам, мы вам расскажем историю…»

Глава 11

ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ

Неожиданно Юля перестала себе нравиться. Уже битый час она, голая, стояла в ванной и рассматривала свое отражение, подставляя зеркалу то один, то другой бок. На спине и предплечьях ящерицами извивались татуировки. На пупке висело тонкое серебряное кольцо. В носу поблескивал небольшой алмазный камушек. Юля хорошо знала свое тело, украшала его, тренировала, одевала в хорошие вещи. Ее тело нравилось тем, кто занимался с ней любовью — мужчинам и парочке женщин. Ее тело любил Эдуард. Проблема оказалась именно в нем.

Из-за двери раздается голос Эдика.

— Рыжая, ты что там застряла?

Юля берет себя за кончики торчащих во все стороны волос и приподнимает их.

— Я рыжая моль… Я летучая мышь…

— Чего?!

— Я говорю, что я ужас, летящий на крыльях ночи…

— Ночью? — не расслышал Эдуард и уверенно оповестил: — Было хорошо.

Юля меланхолично согласилась:

— Хорошо.

— Да открой, чего ты там заперлась.

— От ужаса. Смотрю на себя, и страшно делается.

— Да? А мне нравится.

— Нравится?

Она поворачивает замок в дверях и выходит из укрытия.

— Недели через две мой муж приедет и ну как не даст развода. Вот весело будет.

— А я его убью, и он даст развод.

— Когда ты его убьешь, он уже не сможет дать развод.

— Ты будешь вдова. Вдовы привлекают мужчин, — говорит Эдик и целует ее в нос, лоб и глаза.

— Интересно, почему?

Эдик пожимает плечами.

— Не знаю. В журнале прочитал. Честно.

— Ладно, вали на свою биржу.

— Я не на биржу. Я сначала в «Инфернал» заеду.

— Ну, вали в свой «Инфернал», а я пока тут пострадаю.

— А о чем страдать-то собираешься? Про мужа-то мы договорились? В случае чего — убьем. Рыжая, ты не страдай.

— Вот в том-то и дело! О несовершенстве бытия! Я ведь не рыжая.

— Рыжая, я же вижу.

И Юля выпаливает страшную правду:

— Я крашеная, крашеная, крашеная.

— Ну и что? Тебе идет, — говорит Эдик, немного удивленный ее реакцией.

— Все какое-то фальшивое в моей жизни, картонное, — причитает Юля.

— Рыжая, прекрати истерику. Ты на машине как мужик гоняешь, а тут чего? Значит так. Девятое мая завтра. Поедем ко мне на дачу деда поздравлять.

— На дачу?

— Ну да.

— Ты деда с Днем Победы поздравляешь?

— А что такого?

— Ты ж говорил, что он в оперетте пел.

— Пел. С агитбригадами до Праги дошел.

Эдик тянет ее к себе.

— Иди ко мне, рыжая.

Он целует Юльку так нежно, так осторожно, будто ничего более хрупкого не держал в руках.

На небольшом столике в кафе Нонна раскладывает пасьянс. Задуманное не сходилось, и потому карточный «хвост» заполняет все пространство. Юля и Соня сиротливо держат в руках чашки и пьют кофе «на весу».

— И тут он в «Инфернал» уже не успел… Ну, я про это рассказывать не буду…

— Почему? — запротестовала Соня. — Это самое интересное.

Нонна, не отрываясь от своего важного дела, пихнула Соньку под столом ногой.

— Поехал сразу на биржу. Пригласив, между прочим, на дачу.