Не ссорьтесь, девочки! - Ануш Варданян (2005)

— Соня, я требую, чтобы ты вышла. Мне надо принять душ.

Соня сдает позиции врагу и выходит из своего убежища. Но не для того, чтобы проиграть сражение, а ради общего дела, как Кутузов при Бородино. Она проходит с двумя трубками мимо Жорика. Настолько мимо, что кажется, сквозь него, и занимает оборону в кладовке.

Юля с наслаждением ныряет в воду, держа трубку в вытянутой руке. А когда выныривает, хохочет:

— Ага, представляю себе про моржей-то. А у нас творческие командировки будут? По местам боевых действий, так сказать. Вот, например, я девственности лишилась в городе Тамбове, в студенческом стройотряде. Помните, я рассказывала.

Соня Нонне телеграфным стилем:

— Девственность осталась в Тамбове.

Нонна Соне в той же манере:

— Помним, она рассказывала.

— А еще у меня кошелек в Греции умыкнули, когда мама послала меня изучать античность на местах исторических событий. Если так, то, в принципе, я согласна… Ха-ха! А спроси у Нонки, а нам командировочные оплатят? Правда, я нашла у кого спрашивать…

Соня сидит на старых чемоданах, среди тюков и коробок. Над головой опасно нависают санки, лыжи и коньки.

— Нонна, Ю спрашивает, как ты считаешь, это принесет нам доход?

— Я про командировочные спросила, — оправдывается Юля.

А Жорик рвется теперь в кладовку, будто неведомое командование приказало ему умереть, но взять бастион.

— Соня, на завтрашнюю съемку мне нужны болотные сапоги. Достань мне сапоги!

— Ты в душ хотел.

— Я вспомнил про съемку.

Соня роется в коробке, на которой сидит. Достает сапоги и, приоткрыв дверь, протягивает их мужу, а потом снова запирается.

А Нонна с тазом белья и трубкой под ухом выходит на балкон. Тяжело ставит таз на цементный пол и оглядывает унылый осенний пейзаж. Он не богат — «хрущевка» напротив и клен.

— Доход? Хорошо бы. Мне вот стиральная машина нужна.

Она берет Мишкины футболки, рубашки, носки, развешивает пара к паре и продолжает грезить:

— Вы как хотите, а я возьмусь.

— Эй, Юлька, она хочет без нас приступить к шедевру. Наверное, и денежки все прибрать к рукам задумала.

— Нет, так не пойдет. В конце концов, мы втроем в кафе были, и этот противный Семенов обидел нас всех одинаково. А меня даже чуточку больше.

— Ноник, Ю считает, что она обижена Семеновым больше нас с тобой.

— Хочет объявить вендетту?

— Наверное, она считает, что красивее нас с тобой.

— Дуры! — кричит Юля.

— Ой, она обозвала нас с тобой нехорошо, — смеется Соня.

— Девочки, не ссорьтесь, — урезонивает их Нонна, как мать расшалившихся детей.

А голос Жорика из-за двери возвращает Соню к реальности:

— Соня, мне надо позвонить!

Она шепчет в обе трубки:

— Я могу взять на себя эротические сцены. Ну, там про тип оргазма, про размеры мужских половых органов и тому подобное. Ты, Юлька, будешь описывать, кто во что одет был, какая была погода, как шелестела листва и урчало в животе, а Ноник будет разводить философию, теоретически обосновывая наши поступки и непременно, непременно, слышь, Нон, находить им оправдания.

Юля заворачивается в огромное, размером с ковер, махровое полотенце.

— А что, тебе когда-нибудь требовались оправдания?

Если Соне когда и понадобилось бы оправдание, так это сейчас, так как Жора почти оторвал дверную ручку чулана, при этом не замолкая ни на секунду:

— Мне небось эта Буркова бессмысленная звонит, а ты телефон заняла!

— О боже! Предлагаю назвать первую главу: «Как отравить мужа!»

Юля усмехается:

— Что, Жорка телефон требует?

— Да!

Нонна смотрит на фотографию Федора и вынимает иголку из его глаза.

— Слушайте, а вдруг получится? Девочки, мне надо переспать с этой идеей, — шепчет она и осторожно кладет трубку.

— Ей надо переспать с идеей, — объясняет Соня Юле.

— Лучше б она с мужиком переспала. Ладно, спокойной ночи.