Не ссорьтесь, девочки! - Ануш Варданян (2005)

Олег не был оригинальным, когда дело касалось выбора подруг. Ему, как и всем, нравились красивые, умные, добрые, хозяйственные и сексуальные. Не все совпадало и не всегда, но Олег не расстраивался. Он — актер, многообразие жизни являлось частью его профессии. Тем более что жениться он не собирался.

Олег доброжелательно относился к девушкам, с которыми встречался. Давал себя соблазнять, давал собой манипулировать, поддавался чувствам. При этом ничего не обещал и расставался легко. Он долго изучал сочетания положительных качеств женщин и в конце концов пришел к выводу, что достаточно знает их. И, чтобы не скучать, сам с собой играл в потешную игру: встречаясь с очередной барышней, загадывал, чем она сможет его удивить. Иногда не распознавал, но чаще угадывал. Предсказуемость — самый большой их недостаток, думал он.

Олег смотрел на Нонну и ничего не понимал. Он видел, как она подошла к музыкантам. Продолжая играть, гитарист свесился с эстрады, а странная женщина что-то шепнула ему. Гитарист вежливо кивнул. Что она заказала? Чем удивлять будем, барышня? Олег сделал ставку на Элвиса Пресли. Но оркестр заиграл старый военный мотив и солист запел: «Давай закурим, товарищ, по одной, давай закурим, товарищ мой». Олег привстал, закурил и снова сел.

Официант принес графин водки, поставил на стол закуски. Собирался наполнить хрупкую рюмку, но странная женщина накрыла ее пальцами и глазами указала на бокал. Официант профессионально сдержался и выполнил просьбу. Рука его дрогнула на середине.

— Полный! — скомандовала Нонна.

Водка продолжает литься в бокал. Нонна благодарно кивает официанту.

— Сигарету «Властелин»?

— Нам нельзя ничего брать у клиентов.

— Жаль. К «Властелину» привыкаешь.

Официанта залучили грузины, а Нонна засмотрелась на бокал с водкой, в то время как Олег смотрит на нее. Нонна поднимает бокал и, прикрыв глаза, бормочет:

— Матушка пресвятая Богородица, прости и помилуй мя, — и, выдохнув, выпивает.

Дальнейшее Нонна помнила смутно. Вот зал плывет куда-то. Стены плывут. Вот она одна танцует какой-то экзотический танец, представляя себя то Марлен Дитрих, то Мерилин Монро, то Лайзой Минелли. Перед ней мелькают лица грузин, Валентины с табачной фабрики и ее иностранного владельца, Олега, режиссера, актрисы и официантов. В танце Нонна вставляет в мундштук очередную сигарету, наклоняется над каким-нибудь столом и без слов, всем своим видом, призывает дать прикурить. Затем делает несколько танцевальных па между столиками, после чего вынимает из мундштука дымящуюся сигарету и театральным жестом бросает ее на пол. Следующая сигарета занимает свое место в отверстии мундштука, следующие па экзотического танца, — и еще одна жертва щелкает зажигалкой или чиркает спичкой по серной боковине коробка.

Вся кухня высунулась поглазеть на представление. Грузины так уперли локти в стол, словно боялись, что он взлетит. Валентина что-то бесстрастно записывает в блокнот, иностранец смотрит на Нонну и столь же бесстрастно гладит менеджершу по колену. Пришли все-таки с ревизией.

Федоров отлепил от губы лист салата.

— Олежка, кто это?! Что она делает? Ты можешь мне объяснить?

Олег качает головой. Он ничего не понимает. Ни одна из его ставок не сработала. Женщина его удивила.

— Может, у нее травка в сигаретах? А тебе слабо травку покурить? — спросил режиссер Федоров.

— Она не курит, — сказал Олег.

— А что она делает, по-твоему?! — удивился Федоров. — Дымит как паровоз. Ну что, станцуешь? — обратился он к актрисе, но та отказалась.

— А я спляшу, — Федоров поднялся. — Пойду приглашу ее.

Но как только он шагнул к Нонне, музыканты завершили флегматичный блюз длинной вопросительной нотой.

Шершневский облегченно вздохнул. Он уже ревновал.

— Сплясал, — съязвила актриса.

— Иногда не везет, — согласился Федоров. — Но в основном я в порядке.