Ночные тайны - Ганс-Йозеф Ортайль (2006)

— Со мной?! Я был плохим отцом, вы меня почти не видели. Этот дом держался на вашей маме. Кстати, ты был еще маленьким, а она уже тогда говорила, что хочет, чтобы ты был моим наследником. Ты наверняка читал ее предложения по завещанию.

— Да, я нашел эти предложения в ящике ее письменного стола.

— И наверняка рассказал об этом Урсуле и Кристофу.

— Нет. Об этом я умолчал, потому что ты проигнорировал мамины предложения. Сейчас, когда они не имеют для нас никакого значения, Урсула и Кристоф не обрадуются, если узнают, что мама написала в своем последнем письме.

— Георг, подойди, пожалуйста, сюда.

Что он задумал? Хойкен встал с кровати и подошел к отцу. Они стояли рядом и молча любовались садом.

— Прости меня, Георг, — тихо сказал старый Хойкен. — Я должен был составить завещание с учетом маминых предложений. В сущности, я и сам хотел того же, что она. Но я был так упрям, я не хотел соглашаться с ее желанием. Только в больнице я понял, как глупо составил свое завещание. Теперь, к сожалению, поздно. Последнее слово за Урсулой, и я прошу, чтобы ты согласился с ее решением, хотя ты должен был быть наследником, как самый старший.

Голос старика звучал глухо. Георгу показалось, что они с отцом снова гуляют по Южному парку. Собака бежит впереди, лает и резвится в кустах. Отец идет молча, лишь изредка что-нибудь скажет. Птичий щебет среди деревьев становится все тише, и постепенно темнеет.

— Урсула сказала, что ты принял такое решение, потому что не хотел обойти Кристофа.

— Да, но это не совсем так. Все дело в тех письмах, которые твоя мать получала от наших авторов. Ты их, наверное, видел. Долгое время я ничего не знал о переписке, которую она вела за моей спиной. Когда я случайно узнал об этом, мы страшно поссорились, и это побудило нас расстаться.

— Но почему? Неужели ты не понимал, как мама помогала тебе этими письмами? Она сглаживала конфликты с твоими лучшими авторами и больше, чем кто-либо другой, заботилась о том, чтобы они были верны издательству.

— Да, это была ее заслуга. Но тогда мой гнев не позволил мне это понять. Тайная переписка глубоко оскорбила меня. Я был слишком горд, чтобы признать то, что сделала для концерна моя супруга. После ее смерти я долго считал себя обманутым и не мог признать ее идеи и предложения. Через несколько лет после нашего развода мы снова стали общаться, но только в письмах. Мама писала мне прекрасные послания, должен тебе сказать. Я хочу, чтобы после моей смерти ты их сохранил. Ты позаботишься о том, чтобы они не попали в чужие руки.

— А что будет с теми письмами, которые мама получала от твоих авторов?

— Они у тебя?

— Да, я взял их себе и прочитал.

— Они принадлежат тебе. Я не хочу, чтобы они находились в этом доме. Слишком тяжелые воспоминания с ними связаны.

— Георг! — позвала Лизель из прихожей. Хойкен вышел из комнаты и подошел к лестнице.

— Что такое, Лизель?

— Подойди к телефону, Урсула хочет поговорить с тобой.

— Сейчас спущусь.

Георг сбежал по ступенькам вниз и взял у Лизель трубку. Женщина улыбалась при этом. Хойкен понял, как хорошо ей сейчас, когда в доме есть два человека, для которых можно готовить и о которых можно заботиться. Он услышал голос Урсулы и постарался собраться с мыслями.

— Георг, это ты?

— Да, Урсула.

— Георг, это правда? Отец действительно со вчерашнего дня дома?

— Да, я говорил с ним сейчас, ему значительно лучше.

— Тогда я завтра приеду в Кёльн.

— Приезжай, он будет очень рад. Ты знаешь, когда прибывает твой поезд?

— Я буду там в начале одиннадцатого.

— Очень хорошо. Я встречу тебя на вокзале, и мы прогуляемся перед тем, как поехать в Мариенбург.

— Хорошо. До завтра. Встретимся после десяти.