Ночные тайны - Ганс-Йозеф Ортайль (2006)

Он знал, что это подло — давать теперь слово Петеру. Каждый, кто хотел выступить, должен был потрудиться, чтобы его стали слушать. Что бы ни говорил сейчас Осткамп о новых работах своих молодых писателей, его выступление обречено на провал. Роман «Быстрое удовольствие», дебют двадцатишестилетней писательницы из Бергиш-Гладбах. «Малые свершения», сборник рассказов одного опального у себя на родине писателя. «Яд и изнанка жизни», второй роман писательницы из Крефельда, известной больше по газетным полосам и с недавнего времени живущей в Берлине. Все эти заглавия с тихим шелестом проносились по комнате, как стрелы, летящие мимо цели. И это притом, что Петер Осткамп умел говорить. Он никогда не путался, хотя произносил слова довольно быстро, и выстраивал свои длинные, грамотно составленные предложения так, что они подводили к логическому выводу. «Странно только, что, невзирая на свой интеллект, он еще не понял, что пора бы бросить эти выверты, — думал Хойкен. — «Роман с логикой абсурда», например, своего рода академическое хулиганство, не говоря уже о «Перипетиях обыденности», где якобы при чтении каждой второй страницы мурашки по спине бегают». Он подумал, что Осткамп, должно быть, все еще хранит рефераты семинаров и внимательно читает все рукописи, даже если они навязывают какие-то новые понятия. Возможно, поэтому он еще ни разу не помог заработать ни одной новоиспеченной писательнице, занимаясь всеми этими перипетиями и аллегориями. Никаких вечеринок, секса и тем более наркотиков.

Когда после Осткампа слово взяла Юлия Хандвитт, которая была почти на десять лет старше Петера, Хойкен сразу успокоился. Сейчас будут французы и итальянцы. Юлия знала, как представить свои заглавия. У нее они звучали так, что ты чувствовал себя в отпуске, на прекрасных, фешенебельных южных курортах. «Прованс», — уже то, как она это произносила, улучшало настроение. И сейчас речь пойдет наверняка не о жалком пособии на существование, а о людях, которые еще на что-то способны. «Такие романы, — подумал Хойкен, — имеют аромат жизни, в них вещи имеют вкус, запах и излучают свет, а не похожи с самого начала на бесполезные отбросы». После этого опять стало скучно. Герман Патт представил роман американского писателя, который он искал пять лет. При этом он говорил так, словно рассказывал запутанную криминальную историю. Каждый раз все увлеченно слушали, а потом спрашивали себя, что, собственно, их так покорило. Американцы не должны бы так очаровывать. Петер Осткамп сказал бы, что они не посещали лекций по модернизму. Странно только, что их темы по сравнению с другими писателями часто были намного привлекательнее, как будто они снабжали свои тексты таинственными и сильными заклинаниями.

Время приближалось к полудню, когда Петра Зейбольд представила уже разрозненные экземпляры своего фотоальбома. Нет ничего приятнее, чем после двух часов просмотра более или менее профессионально сделанных фотографий увидеть город в утренней дымке. Весь этот туман, лежащий на тополиных аллеях, которые тянутся вдоль берега реки, все эти поля, коричневые, как какао, с трюфельно-черными полосками борозд! Эти картины вызывали легкое чувство голода, который между тем охватил почти всех присутствующих.