— Все нормально, — перебила его Грейс, чувствуя облегчение, — я бы и сама не смогла так себя повести. Да и говорить о таких вещах мне тоже неловко.

Росс широко улыбнулся ей.

— Может быть, мы очень похожи, но сами не подозреваем, насколько. Ну, так как насчет того, чтобы вернуться на работу? Хочешь снова попасть в «Мызу»?

Грейс ощутила еще большее облегчение. Теперь, когда она чувствовала себя более свободно, Росс увидел, что выглядит она намного лучше, чем раньше. Новая стрижка была теперь уже не такая агрессивно короткая: волосы красиво обрамляли лицо и подчеркивали изысканные, утонченные черты. Если ей немного помочь, направить ее, она сможет научиться подавать себя в лучшем виде. Может быть, она и не похожа на него физически, но в ней явно много духа Монаганов. К тому же Мэтти сказала, что она умна. Может быть, если дать ей небольшой толчок, дочка сможет сделать себе настоящую карьеру в отеле.

— Да, хочу, — ответила Грейс просто. — Спасибо.

— Вот и хорошо, значит, решено. Ну а теперь, — сказал Росс, откинувшись на спинку кресла и посмотрев на Грейс строго и пристально, — я бы хотел, чтобы ты ответила на несколько вопросов. О твоей матери.

ГЛАВА 56

К тому времени, когда полиция сумела связаться с Маркусом Девенишем, а это было в семь часов пятнадцать минут на следующее утро, от его любимой галереи уже ничего не осталось. Как объяснил пожарный, огонь загорелся из-за плохой проводки, включилась противопожарная сигнализация, но пламя стало распространяться так стремительно, что, когда приехали машины, весь второй этаж уже пылал. Чтобы отсечь огонь от стоящих рядом домов и потушить пожар, потребовалось три с половиной часа, и теперь здание, в котором расположилась галерея или, точнее, то, что от него осталось, просто нельзя было узнать.

Хорошо застрахованный, но все равно до глубины души потрясенный, Маркус Девениш вспоминал прошлый вечер. Не желая опаздывать на ужин с одним покупателем из Нью-Йорка, он передал ключи от галереи Колину Роуланду, молодому человеку, который позднее, тем же вечером, должен был привезти в галерею картины, выставлявшиеся на следующий день. Маркус Девениш с содроганием вспоминал, каким веселым тоном он напомнил Колину о том, чтобы тот не забыл запереть галерею: не хотелось бы, чтобы толпа грабителей растащила все экспонаты. «Не думаю, что юная Тесса Дювалль будет очень рада, — добавил он, забавляясь, — если придет сюда утром и обнаружит, что галерея пуста. Просто составь картины у стен и посмотри, чтобы сигнализация была включена. Договорились?»

Но сигнализация, защищавшая от грабителей, от пожара не спасла. Маркус Девениш стоял, ссутулившись, посреди дороги перед дымящимся почерневшим остовом здания своей галереи и думал, как же ему сказать о случившемся Тессе.

…………………………………………..

— Боже мой, — прошептала Тесса, прижавшись к Россу, когда увидела, что сотворил огонь. Первоначальная надежда, что, может быть, хоть что-нибудь осталось после пожара, исчезла. Сто двадцать шесть картин, на которые она возлагала все свои надежды, от которых зависело ее будущее, исчезли, были уничтожены, превратились в мокрый пепел.

Ее трясло так сильно, что Россу ничего не оставалось делать, как покрепче обнять ее. В свете этого пасмурного ноябрьского утра картина произведенного огнем опустошения представлялась взгляду такой тотальной, что не было слов, чтобы утешить Тессу. А ведь это должен был быть самый счастливый день.

По щекам Тессы катились слезы, и она смахивала их рукавом, вдыхая едкий запах обгоревшего дерева, который все еще витал в воздухе.

— Полагаю, мне должно быть стыдно, — сказала она наконец прерывающимся голосом, — ведь это все-таки не настоящая катастрофа, никто не погиб. Я просто не могу поверить, что все эти картины… их больше нет. Я так хотела, чтобы выставка удалась, чтобы ты мог гордиться мной. А теперь ничего не осталось…

…………………………………………..