— Какая мерзость, — произнесла Антония, которая успела увидеть голую задницу и большие красные трусы, пока Колин вставал на ноги и натягивал брюки.

— Боже, да это Антония Сеймур-Смит, — прошептала Сильви, которая тоже узнала одетую в белый шелк фигуру и этот резкий, недружелюбный, скандальный тон. — Тессе это не понравится.

— Да я и сам не в восторге. — Колин, который считал себя спасителем Тессы, уже достаточно наслушался про Антонию, так что она ему тоже не нравилась. Но поскольку, в отличие от Сильви, Колин не мог потерять здесь работу, он грубо обратился к Антонии:

— Послушай, здесь ты никому не нужна, от тебя одни неприятности, не пойти ли тебе домой?

«А он симпатичный, такой естественный, — подумала Антония. Внимательно оглядев его с ног до головы, она покачала головой. — Просто необработанный алмаз. И это ужасное произношение…»

— Я буду поступать так, как захочу, — ответила она надменно и швырнула недокуренную сигарету Колину под ноги. — И никакая безмозглая горилла вроде тебя меня не остановит. Тем более такая безмозглая горилла, которая во время спаривания даже не соизволит снять ковбойские сапога.

…………………………………………..

Холли увидела ее первой, она спокойно пила из своего бокала и разлила треть, когда резко обернулась, чтобы посмотреть на то, что происходит.

«Черт, — подумала она, раздражение и досада смешивались у нее с недобрым предчувствием. — Только Антонии тут не хватало». Росс вроде бы поговорил с ней на этот счет, объяснил, что это вечер Тессы. И меньше всего нужно, чтобы прилипчивая, взвинченная бывшая любовница устраивала тут скандал и портила вечер.

Через несколько секунд Макс тоже увидел несчастную вдову, тихо выругался и быстро пошел через зал к ней.

«Вечеринка, вечеринка, — думала Антония, с ухмылкой глядя на средних лет мужчину в ужасном красном бархатном пиджаке. — У нас тут вечеринка, как нам весело».

— Антония, что ты здесь делаешь? — негромко спросил Макс, схватив ее за руку выше локтя.

— Я что, под арестом? — Антония посмотрела на его руку, с удивлением подняв брови. Пухлые розовые губки скривились. — Мой дорогой Макс, ты же должен знать, как я влюблена, — она специально сделала паузу, затем добавила: — В живопись.

— Ты не должна здесь находиться, ты же это знаешь. — Макс понимал, что Антония может быть упрямой, поэтому действовать нужно очень осторожно. — Ты же понимаешь, насколько щекотлива эта ситуация.

Антония рассмеялась и снова отпила из своего бокала.

— Извини меня, но я думала, что доступ на выставку открытый. Разве у меня не столько же прав, как и у всех, кто пришел полюбоваться работами Тессы? Может быть, я захочу даже купить несколько этих прелестных картин?

Антония была рада, что не выпила всю водку до конца. Произношение ее было внятным, — боже, ей даже позавидует Джули Эндрюс[38], — и мозг ее работал достаточно четко, так что она понимала, что, если сумеет развеять подозрения Макса с самого начала, то можно будет считать, что она преодолела первое и самое важное препятствие. Если она устроит тут перебранку, после чего ее просто вышвырнут из отеля, то тогда ее поездка окажется бесполезной.

По-прежнему улыбаясь Максу и чувствуя, что на них обоих устремлены любопытные взгляды, Антония наблюдала, как Макс борется со своей совестью. Она ведь все-таки вдова, недавно пережившая трагическую утрату. А никто не хочет расстраивать вдов. Так просто не принято.

— Ну, если это тебя успокоит, — прошептала она доверительно, — я надолго не останусь. Позволь мне просто взглянуть на картины… выбрать что-нибудь… а потом я уйду.

Просьба была настолько основательная, что Максу стало ясно: он тут ничего поделать не может. Макс пожал плечами и отпустил ее руку. «Свое дело я сделал, — сказал он про себя. — Если Россу что-то не нравится, пусть сам выполняет черную работу».