Свет в твоем окне - Кира Буренина (2002)

Пришла весна. Андрей Владиленович больше не объявлялся. Катя так и не смогла определить своего отношения к этому человеку — уж в слишком разных ипостасях представился он ей: банкир, заботливый отец, замечательный и остроумный собеседник, резкий, волевой человек… Первого мая неожиданно раздался телефонный звонок.

— Алло, это вы, Катя?

У Кати пересохло в горле. Она узнала этот голос.

— Это Костровицкий. Андрей. С праздником!

— С праздником, — судорожно сглотнув, отозвалась Катя.

— Конечно, это глупо, так долго не звонить, но я не люблю и не буду объясняться. Короче, у вас сегодня есть время?

— Да, я свободна, — совсем растерялась Катя.

— Отлично, через час я заезжаю за вами, поедем на дачу. О’кей?

Этот день запомнился Кате на всю жизнь. Стоит ей закрыть глаза, как она вспоминает все до мельчайших деталей — теплое солнце, вкусно пахнущий ветер, беззаботный, похожий на проказливого мальчишку Андрей.

Маленькая Аня сразу полезла Кате на руки.

— Надо же, — удивился Андрей, — обычно она чужих долго дичится.

Кате тоже понравилась смышленая девчушка. Она водила ее за руку вокруг цветника, качалась с ней на качелях.

— Уронили мишку куда? — пыталась она прочитать с ней стихи Барто.

Но девочка непонимающе смотрела на нее.

— Она не знает, к сожалению, наших стихов, — объяснил Андрей, — у нас гувернантка — англичанка. Зато по-английски Аня понимает. — И, обратившись к девочке, спросил: — What is your name, dear?

— My name is Ann, — непринужденной скороговоркой ответила девочка и добавила еще что-то, от чего Андрей рассмеялся.

Катя непонимающе переводила взгляд с Ани на ее отца.

— Болтушка, — ласково сказал Андрей.

— Аня, давай лучше русский стишок выучим, — обидевшись, предложила Катя. — Повторяй за мной: «Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу».

Аня с удовольствием заучивала легкие четверостишия.

После этого выходного Катя часто стала бывать в доме Костровицкого. Девочка привязалась к ней, радовалась ее приходу, охотно слушалась. Изредка Катя ловила на себе задумчивый взгляд Андрея, пронизывавший, словно рентген.

Однажды вечером, когда Аню уложили спать и Катя собирала детские игрушка, Андрей задержал ее руку и заглянул в глаза:

— Вы только не удивляйтесь, Катя. Я прошу вас стать моей женой.

Катя выронила плюшевого зайца из рук.

— Вы молодая, интересная. Аня вас очень полюбила.

— А вы? — едва слышно спросила Катя.

— Я? — Андрей прищурил глаза. — Я к вам привязался. Вы мне подходите.

И, не давая возможности возразить, Костровицкий решительно подошел к девушке очень близко, дотронулся пальцами до ее висков, зарылся в пушистых кудрях.

— Катя, выходи за меня, не пожалеешь, — прошептал он.

Прошел год с тех пор, как Катя стала супругой вице-президента «Экстра-банка» и матерью его дочери. Семья Костровицких переехала в небольшой загородный особняк в охраняемом поселке, состоявшем из подобных восьми — двенадцати домов. Жизнь вошла в спокойное русло: Андрей уезжал на работу, когда Катя еще спала, она просыпалась поздно, каждый раз с удовольствием вспоминая, что больше не надо спешить в серые сумерки на работу в банк. Потом приезжал тренер по аэробике — в доме был специально оборудованный зал. Весь день был заполнен, вечерами Катя поздно возвращалась из театров или из гостей. Андрей никогда не спрашивал, где и с кем жена проводит время, Катя не интересовалась причинами его долгих отлучек и частых опозданий.

Однажды Андрей пришел домой встревоженный.

— Ты только не волнуйся, — начал он успокаивать жену, отчего Катя сразу затрепетала, — на некоторое время мы усилим охрану.

— Но ведь в поселке есть охрана! — нарочито спокойно попыталась разобраться она.

— Этого мало. Завтра ты улетаешь с Аней в Карловы Вары, недели на две.

— Что происходит, Андрей, я хочу знать! — потребовала Катя.