Свет в твоем окне - Кира Буренина (2002)

От чувства беспомощности у него впервые защемило сердце острой, режущей болью. Потом стали приходить мысли — теперь они связаны навсегда, Алена и он. Даже если перестанет любить ее — он должен будет оставаться рядом. Когда она постареет и не сможет работать — он должен будет стать ее нянькой, ее сиделкой. Николай отгонял эти непрошеные мысли прочь. «Ты же мужик, — повторял он слова жены, — держись, не раскисай!» Он выхлопотал внеочередную путевку в федоровский центр, сразу оплатил все дорогостоящие исследования (к тому времени наша медицина перешла на самоокупаемость). Диагноз был неутешительным: наука пока бессильна что-либо сделать. Сетчатка имеет только две точки фиксации. Если нарушается ее целостность — она отрывается и болтается словно парус. Уже однажды «прибитая» лазером, положенная на место, она снова оторвалась от ложа. Тяжелая физическая работа и стресс оказались гибельными для нее. Иногда он представлял себя утесом, вокруг которого кипят и бьются волны. Никогда здесь не бывает штиля. Грозная пучина желает разбить, поглотить этот выпирающий из нее кусок камня. Но утес стоит непоколебимо. На нем вьют гнезда чайки, птицы, летящие в дальние края, останавливаются здесь, чтобы передохнуть… Так и он, Николай, должен выстоять, не сдаться стихии.

Почти ничего в жизни не изменилось — теперь Николай провожал жену утром в больницу, а вечером ее приводил кто-нибудь из пациентов. В доме она передвигалась как зрячая — руки помнили, что где лежит, она прекрасно продолжала готовить, стирать. Если по телевизору шла какая-нибудь передача или фильм, Алена подсаживалась, слушала, комментировала. В любом случае ее жизнелюбивый характер не превратил жизнь в кошмар. Ни Алена, ни Николай не чувствовали себя ущербными. Этим летом они провели замечательный отпуск, как обычно, в доме отдыха в Геленджике. Брали четырехместный катамаран и заплывали далеко в море. Алена барахталась в воде, бесстрашно прыгала с катамарана в воду, загорала, с наслаждением подставляя солнечным лучам свое гибкое тело. Никто и не догадывался, что эта женщина слепа.

Татьяна пришла в себя, когда солнце стояло в зените. Полдень. Она оглянулась — и с трудом узнала место, где находится. Далековато занесло ее сегодняшнее любопытство. Такое с ней произошло впервые. Поймав машину, приехав домой, она пошла в ванную и на всю мощь включила воду. Подняв голову, Татьяна отшатнулась: из глубины зеркала на нее смотрела полусумасшедшая старуха — растрепанные волосы, глубокие морщины, безумные глаза. Опустившись в горячую ванну, почти кипяток, Татьяна принялась размышлять. Бедненький Коля! Он так тщательно скрывал, что его жена слепая. Господи, как он мучается, разрывается между двумя домами! Слезы заструились по ее щекам — благородство не позволяет ему бросить слепую женщину на произвол судьбы. Помедлив, она смыла соленую влагу с лица — значит, он привязан к ней навсегда! Значит, прощай мечта о счастье! Так и останется она, Татьяна, одинокой вдовой, принимающей время от времени визитера. Она яростно окатила себя ледяной водой из душа. Что-то надо придумать. А в первую очередь — переговорить с Николаем.

Вечером Николай приехал к ней, в полном молчании они поужинали. Татьяна измерила ему давление, пощупала пульс.

— Пошаливает слегка сердечко, — озабоченно произнесла она докторским тоном.

— Да, — томно отозвался он, — весь день что-то сдавливало.

Накапав из пузырька в мензурку двадцать капель валокордина, подождав пять минут, она вздохнула и начала трудный разговор.

— Коля, я все знаю, — сообщила она расслабившемуся было мужчине.