Сдаться ты всегда успеешь - Ирина Давыдова, Элли Милау

Позавтракав, и одев Мишутку, я уже застегивал рубашку, наблюдая, как девушка, стоя в прихожей около зеркала, подкрашивает губы. Взгляд ее был грустный, а лицо бледное, а мне так хотелось хоть немного развеселить ее, что я даже придумал одну шутку, которая заставила бы Машу улыбнуться, но так некстати меня перебил звонок телефона.Девушка подняла трубку, несколько секунд молча слушая звонившего, а потом в один миг буквально почернела лицом и резко схватилась за живот, роняя телефон на пол.

-Машенька, что такое? - я мгновенно оказался возле нее и увидел, как от боли по ее лицу заструились слезы.

-Наталья зво…ааа… - громко простонала она, сжавшись в комок.

-Что болит, родная? - взволнованно спросил я, подхватывая ее на руки и неся на диван.

-Сестра Гриши… аааа, Господи, что же так больно, она хочет отсудить себе квартиру, ай-ай-ай, аааа… - Все тело дрожало от страха за любимую, Мишка спрятался за диван, с явной тревогой в глазах наблюдая за мамой, а я уже набирал номер скорой. - Как же больно, как больно, Господи. Как можно посметь забрать у ребенка хоть что-то?

-Маша, прошу, ничего не говори, может, будет не так больно, - попросил я, едва не матерясь на ту сволочь, посмевшую покуситься на имущество ребенка.

Вызвав скорую помощь, я сразу же позвонил Тане, понимая, что если Машу заберут в больницу, ребенка везти с собой - не самая лучшая идея, по крайне мере - не сейчас.

-Мишутка, пойди, пока поиграй, скоро приедет тетя Таня и заберет к себе, а вечером я приеду, - взволнованным голосом попросил я, после чего сын кивнул и, подойдя к маме,обнял ее за шею.

-Мамочка, я тебя люблю, - произнес сын отчетливо, и я клянусь, сам едва ли не заплакал от смешанных чувств.

-И я люблю тебя, сыночек. А теперь иди, - после этих слов девушка скривилась, и я понял, что она изо всех сил сдерживает себя, чтобы не застонать от боли.

Скорая помощь и Таня прибыли практически в одно время, а когда фельдшер осматривал Машу, я стоял за диваном, крепко сжимая ее руку. Волнение усилилось, когда я заметил под любимой пятно крови. Внутри все стянулось в тугой узел, и мне казалось, я вот-вот сойду с ума.

-Вы беременны?

-Что? - не сразу понял вопрос.

-Скорее всего, это связанно с беременностью.

-Но у нас не было никаких… ааа… - снова простонала Маша, и практически до боли сжала мою руку.

-Мы забираем ее, здесь нужен гинеколог, - поведал мужчина в белом халате и, поднявшись, пригласил санитаров, осторожно перекладывая мою девочку на носилки.

Следующие пару часов проходили, словно в какой-то пелене, белые стены больницы въелись в глаза настолько, что казалось, закрой я веки, все равно будет светло. Врачи сновали туда-сюда, кто-то входил в палату, кто-то выходил, но ни один врач за два часа не подошел ко мне, чтобы сказать, что с любимой все хорошо. Сердце сжималось от страха и незнания, и мне даже показалось, что я постарел лет на десять, ибо так хреново я себя ощущал только в день смерти Мишкиной мамы.

Когда дверь палаты открылась, и ко мне подошел заведующий гинекологическим отделением, казалось, что прошла вечность. Но не это меня огорчило больше, а то, какое у него было выражение лица - приговаривающее, и не обещающее ничего хорошего.

-Вы муж? - неуверенно поинтересовался он, а я лишь кивнул, пристально смотря в его глаза. - У вашей жены была внематочная беременность, мы сделали ей операцию, и теперьее здоровью ничего не угрожает.

Я застыл от понимания, что у нас с Машей мог родиться наш общий малыш, которого мы бы безумно любили. Но, видимо, судьбе было важно, чтобы случилось так, как случилось, и от осознания этого я сжал руки в кулаки, пытаясь хоть немного сдержать эмоции, обрушившиеся на меня от этой новости.

-Мне жаль…

-Но у нас есть шанс? - я скорее заверил, чем спросил, не желая слышать другого ответа.