Ее секрет - Наташа Лестер (2019)

Лео поняла, что ей нужно нечто большее, нежели рука Эверетта. Она обняла его за талию, и он последовал ее примеру.

– Но у этой сестры на шее было ожерелье из жемчуга «барокко». Я обратила на него внимание, потому что нечасто встречаются монахини, носящие жемчужные ожерелья, не так ли? – Фэй коротко рассмеялась. – Дежурная монахиня сказала, что не знает, откуда у нее это украшение, и что она, должно быть, долгие годы прятала его под облачением. Они увидели его только после того, как она заболела, и у них не хватило духу отобрать у нее ожерелье. Большинству людей нравится круглый жемчуг правильной формы. А вот мне всегда нравилось нарушать правила.

В голове у Лео забрезжили воспоминания. Фэй, стоящая на палубе парохода с ниткой жемчуга на шее. Фэй, рука которой непроизвольно взлетела к горлу в тот день, когда Лео впервые пришла к Бену с деловым предложением, и жемчугов на ней уже не было.

– Видите ли, – насквозь фальшивым жизнерадостным тоном продолжила Фэй, – свои жемчуга я отдала миссис Паркер. Я хотела, чтобы они достались моему ребенку, чтобы у нее остался бы сувенир на память обо мне. И я решила, что именно их Матти поместила в свой индивидуальный банковский сейф.

– Но если их носила монахиня… – начал было Эверетт.

– То ребенок, которого забрали в приют для новорожденных, был моим. И Джоан оказалась права; он был слишком болен…

Теперь настал черед Фэй умолкнуть. Потому что если дочка Фэй была слишком слаба, чтобы ее удочерили в тот же день, и ее отдали в приют, то, скорее всего, она умерла много лет назад. А ребенок, которого Матти забрала себе, – Алиса – была дочерью Лео и Эверетта.

Никто из них не проронил ни слова. А потом Лео увидела, как вздрогнули плечи Фэй, и она поняла, что та едва сдерживает рыдания.

– Фэй… – Она поспешила к золовке, протягивая к ней руки с желанием обнять и утешить.

Но Фэй выставила перед собой ладонь, словно предупреждая, чтобы она не смела приближаться к ней, и Лео поняла, что Фэй не потерпит никаких проявлений нежности, которые просто заставят ее сломаться.

– Не надо меня жалеть, – сказала Фэй. Те же самые слова произнес Бенджамин в ту ночь, когда раскрыл свою душу Лео.

– Я не жалею тебя, – возразила Лео, – а люблю, а это – совсем другое дело.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. По щекам Фэй текли слезы, и Лео впервые увидела, как она плачет. Пожалуй, они никогда не смогут начать все сначала и стать добрыми подругами, которыми вполне могли быть, но теперь Лео думала, что Фэй сожалеет об утраченной возможности ничуть не меньше ее.

– Спасибо, что пришла к нам и рассказала обо всем, – сказала Лео.

По губам Фэй скользнула тень улыбки, и Лео поняла, что больше никогда не увидит ее. Минутное чувство товарищества оказалось для нее чересчур болезненным, и Фэй, подобно Бенджамину, сбежит от возможности полюбить кого-то, потому что рука об руку с ней шла вероятность того, что ей причинят боль.

Словно подтверждая ее правоту, Фэй быстрым шагом прошла мимо Лео и Эверетта и исчезла.

Лео без сил опустилась на диван. Сначала у нее задрожали руки, а потом и все тело.

– Господи! – вырвалось у Эверетта. Он присел рядом с ней и обнял ее обеими руками.

Они долго молчали, но наконец Лео ощутила, что дрожь перестала сотрясать ее тело, и прильнула к Эверетту. Она почувствовала, как он чуть отстранился и кончиками больших пальцев стер слезы с ее щек.

– Не могу поверить, – сказал он.

– Я тоже.

– Алиса – наша дочь.

– Знаю.

Когда он произнес это вслух, величие их благословения вновь заставило обоих замолчать в ошеломлении. Они сидели рядом, обнимая друг друга, и у них была дочь.

– Может, тебе стоит догнать Фэй? – заговорил Эверетт одновременно с Лео, которая спросила:

– Может, расскажем обо всем Алисе прямо сейчас?