Да, это вполне могло быть оговоркой. Когда вы поймете, что все пошло не так, как вы задумывали. Но Бенджамин был проницательным и ловким бизнесменом. Он не принадлежал к числу тех людей, для кого подобные оговорки в порядке вещей.

– Благодарю вас, – все с той же дежурной улыбкой отозвалась Лео. – Это очень щедро с вашей стороны.

– Рад, что вы так думаете. Я увижу вас за ужином?

– Да, разумеется. – Лео продолжала улыбаться до тех пор, пока он не ушел. Затем она развернулась лицом к морю, но на сей раз кричать от отчаяния не стала, а лишь сказала: – Папа, быть может, это не совсем то, что ты имел в виду, но я хочу заниматься именно этим. Если ты видишь меня, то, надеюсь, дашь мне свое благословение. Потому что я не желаю потерпеть неудачу.

* * *

Наконец наступил день, когда корабль должен был прибыть в Нью-Йорк. Казалось, он даже увеличил ход, подгоняемый радостным возбуждением, охватившим пассажиров, ведь некоторые из них, подобно Фэй, не могли покинуть Англию несколько лет кряду. Волнение Лео достигло таких масштабов, что она вдруг поймала себя на том, что временами способна вообще не думать об Эверетте. Она стояла на палубе, с нетерпением всматриваясь вдаль и горя желанием увидеть берега страны, которая должна была стать ее новым домом. Даже Джоан сумела, хотя и с трудом, присоединиться к ней.

– Земля! – Крик донесся с носовой части корабля, и несколько рук взметнулись в воздух, указывая на темную полоску суши вдали, там, где раскинулся город.

Лео уже различала серебряные черточки башен, устремившихся в небо, подобно крыльям незнакомых и странных птиц. Она побежала вперед, не сводя глаз с горизонта, на котором вырастал Манхэттен. Гавань кишела судами: сновали паромы, каботажные суденышки, пожарные и прогулочные катера, буксиры, яхты и гигантские плавучие платформы для перевозки зерна. Грохот орудийного выстрела заставил Лео испуганно вздрогнуть, но другой пассажир объяснил, что это выстрелила пушка на острове Говернорс, отмечая заход солнца. И, словно по команде, в руке статуи Свободы вспыхнул и, подобно надеждам Лео, запылал факел на фоне городского пейзажа Нью-Йорка.

Рядом с нею появился Бенджамин.

– Смотрите! – воскликнула Лео, показывая на статую, которую тот наверняка видел тысячу раз.

Но он проследил за ее взглядом, и лицо его тоже осветилось; он был явно счастлив оказаться почти дома.

– Она великолепна, – выдохнула Лео.

Бенджамин взял ее руку в свои, поднес к губам и поцеловал.

– Как и вы.

Она рассмеялась, слишком взволнованная окончанием их путешествия, чтобы возражать.

– Я решительно не готова выдержать конкуренцию со статуей Свободы. Но все равно, спасибо вам.

Оба умолкли. Лео была поражена видом сумерек, опускающихся на Манхэттен. Ей казалось, будто она лежит на спине и смотрит в ночное небо: на каждом здании близ гавани ярко вспыхивала своя звезда. Она думала о том, сколь многого может добиться в этом городе. И непременно добьется.

А потом она заметила Матти и Эверетта, стоявших в нескольких шагах поодаль. Матти не носила траур, но на лице у Эверетта была написана скорбь.

К брату подошла Фэй, а место рядом с Лео заняла Джоан. Лео вдруг сообразила, что Бенджамин по-прежнему держит ее за руку и что Матти сунула ладонь в руку Эверетта. Судьбы шести человек, глядящих на приближающийся город и плывущих навстречу своему будущему, оказались безнадежно переплетены. А ведь с ними был и ребенок, ребенок Матти, тот самый, который обрел отца, отняв у Лео любовь всей ее жизни.

Часть вторая

Глава восьмая

Июнь 1919 года