Угнетенный неизбежным, он даже не стал увеличивать скорость, когда город уже остался далеко позади. Зеленоватый свет приборов немного успокаивал, весь мир был бесконечно далеко, за автомобильными стеклами. Музыка была под стать настроению, такая же тягучая и безрадостная. Редкие машины пролетали мимо. Встречных тоже было немного. Дэн не торопился. К чему, собственно? Здесь, в «Опеле», он чувствовал себя защищенным, в отличие от того, другого, не автомобильного мира, где буквально на каждом шагу его подстерегала опасность. То в образе бойцов Ивана, то в виде Варвары, то, по-видимому, уже давно висящей на хвосте милиции. Вот уже и поворот на проселок. До места оставалось всего ничего. Может, действительно был прав отец, когда убеждал его, еще школьника: учись, закончишь институт, станешь, при определенном старании, хорошим специалистом, горя знать не будешь. Сам отец больше всего горевал, что в его возрасте уже поздно переучиваться. В настоящее время его специальность — инженер-технолог — спросом не пользовалась. Дэн тогда не хотел его слушать. Мать подходила к жизненным вопросам намного решительнее. Не получается работать по специальности, ничего, займемся торговлей! Она всегда казалась более сильной и мужественной, что ли. Только вот сын ей оказался в итоге не нужен.

Укатанная гравийка узкой чертой прорезала лес. Замшелые стволы сосен подступали вплотную к дорожному полотну. Местами их мохнатые лапы смыкались над головой, и тогда казалось, что машина движется в темном туннеле. Неясные детские воспоминания бередили душу. Неосознанный страх холодной влажной лапкой шевелил волосы. Поежившись от непонятного волнения, Дэн переключил радиоканал. Разухабистое техно рвануло динамики. Салон заполнился шумом и возгласами. Даже машина поехала быстрее. Лес расступился. Открылось широкое поле, а за ним и деревня, давно вымершая, но раскупленная горожанами побогаче под загородные дома. Теперь бывшую зачуханную деревушку не узнать. Вместо покосившихся сгнивших хибар — двухэтажные каменные дома. Взамен оград из почерневших от времени жердей — капитальные бетонные двухметровые заборы. Даже центральную улицу заасфальтировали. Это чтобы свои любимые машины не убивать в пору весенней распутицы. От прежней жизни остались только проржавевший насквозь гусеничный трактор на околице да еще, пожалуй, название самой деревни.

Дэн, подъехав к дому, остановился. Крепкие, сплошные железные ворота были заперты. Решив не загонять машину во двор, он прошел через калитку и поднялся на крыльцо. Небо начинало уже сереть на востоке. За дверью было тихо. Он уже поднял руку, чтобы постучать, как в этот момент чужая сильная жесткая ладонь зажала рот. Дэн попробовал дернуться, но острая боль в левом боку скрутила все тело.

— Тихо, парень! Не делай глупостей! — раздался приглушенный шепот.

Дэн попытался что-то промычать в ответ, но короткий жестокий удар снова отозвался нестерпимой болью. Спустя секунду Дэн, уже потеряв опору под ногами, перенесся за угол дома. Крепко приложившись головой о стену, так, что в глазах потемнело, он на мгновение потерял сознание. Чужие руки прижали его лицом к свежеокрашенной вагонке. Его держали так сильно, что дыхание перехватило и перед глазами уже плавали черные круги.

— Сейчас я тебя отпущу, а ты мне ясно и коротко скажешь, кто в доме, — прошептал тот же голос. — Если понял, кивни.

Дэн попробовал кивнуть в знак согласия, и, хотя это получилось плохо, мужчина понял его жест. Действительно, ладонь немного разжалась, и Дэн, наконец, смог набрать полную грудь воздуха. Его вздох, очевидно, был неверно расценен, потому что сильнейший удар под ребра заставил Дэна с хлюпаньем выпустить живительный кислород. Свет опять померк.

— Я тебя предупреждал, не шуми!

— Там двое! Варвара и Виктор. Не бей! — давясь от боли, взмолился Дэн.

— Как скажешь! — согласился мужчина, и… Дэн отключился.