Не покидай меня - Анна Климова (2014)

Как-то они допоздна сидели за переводом Кортасара[9]. Перевод надо было сдать в издательство срочно, и Ира взяла на себя треть текста, включая литературную обработку. В те дни они были с головой погружены в работу. Ира даже выключила свой сотовый, а Вероника ошалела от вдруг свалившейся свободы. Однако Ире хотелось этого безумного ритма, этой бешеной загруженности, которая помогла бы ей забыться.

Леня вытащил ее из-за стола уже засыпающую, страдающую от головной боли. Разложил диван, неловко застелил его бельем. Потом лег рядом с ней, привлек к себе.

— Хочешь, я больше туда не поеду, — сказал он тихо.

— Куда? — теряя сон, переспросила Ира.

— К родителям.

— Не говори ерунды, Лень, в самом деле.

— Мать со мной, наверное, и так разговаривать не станет, — вздохнул он. — Я ей все высказал тогда… Отец звонил вчера, говорил, что я неблагодарный и вообще сволочь.

— Сволочь? Так и сказал?

— Это подразумевалось. Знаешь, в тот момент мне все казалось безразличным. И одновременно мне было стыдно. Что ж я за мужик такой у тебя? Я ведь все знаю про себя и понимаю. В детстве я был решительнее. Правда. Наверное, потому, что меньше боялся и большего желал, не оглядываясь вечно на родителей, — голос Лени звучал ровно, он успокаивал и убаюкивал. Она любила его голос, особенно когда он звучал из темноты. — Когда я был маленьким, то очень любил птиц. Но птицы меня, признаться, не любили. Они вообще страшные эгоисты и, как правило, дорожат свободой больше, чем счастьем общения с человеком. Я это понимал интуитивно и справедливо решил, что раз глупые птицы не ценят такого счастья, то не заслуживают деликатности в обращении. Ведь умный человек всегда лучше знает, что лучше для братьев своих меньших.

Я гостил тогда у бабушки, матери отца, где-то в Подмосковье (там этой деревни уже давно нет). В один прекрасный летний день я вдруг обнаружил, что за оконным наличником поселилась деловитая семейка воробьев. Во-о-от… Во мне, как ты понимаешь, был метр росту и грандиозные планы по организации птичьего зоопарка, первым обитателем которого предстояло стать кому-то из воробьиного семейства. В пять лет от роду мечты, знаешь ли, еще не наталкиваются на опыт, поэтому в это невинное время совершаются почти все мелкие глупости. Половину дня я, как заправский шпион, следил за графиком жизнедеятельности ячейки воробьиного общества в двух метрах над моей головой. Родители-воробьи суетливо приносили в клювиках мошки насущные своим орущим воробьятам. Сердце мое колотилось от нетерпения поразить первым в мире птичьим зоопарком соседскую девчушку, которая показывала мне язык из-за забора и категорически отказывалась дружить домами. Я начал действовать решительно.

Из яблоневого сада притащил к окну старую полусгнившую лестницу, распоров по пути выступающим из нее гвоздем свои чистые шортики, набив шишку, чуть не высадив стекло, но все же установив ее кое-как у окна. Для страховки похитил из шкафа дедов военный ремень. Веревка тоже обнаружилась — я просто срезал в саду натянутую бабушкину бельевую. После этого был готов идти на подвиг, обернувшись два раза вокруг талии ремнем, привязав к нему бельевой шнур. Другой конец веревки аккуратным бантиком (как мама учила) привязал к нижней планке лестницы. После этого отправился вверх, к славе и успеху.

Лестница скрипела и дрожала, страховочная веревка два раза цеплялась за щербатые планки, пропасть под моими ногами росла с каждой трагической секундой. Но мечта двигала меня к наличнику и моему птичьему зоопарку. Птенцы, угадавшие приближение чего-то страшного, умолкли. Стремясь удержать равновесие на шаткой лестнице, я попытался заглянуть в темное, уютное и теплое нутро за наличником, слегка пахнувшее курятником. Чуть успокоившись, запустил туда руку…