Визажистка - Ольга Клюкина (2003)

— Ты что, не собираешься пойти на фуршет? Там же самые сливки общества соберутся, шампанское рекой…

— Не имею ни малейшего желания. Если надо будет, я лучше дома с Ленкой выпью.

— Всегда так. Нет, все же жалко, что я не твоя подружка, — такую светскую хронику потом можно было бы отгрохать, пальчики оближешь! А про Ленку лучше не напоминай. Из-за этой дуры у Пашки калым сорвался — двенадцать серий! — вдруг разозлился Борис. — Целый сериал, чтоб ей самой пусто было.

— Почему это — из-за нее?

— А ты сама не видела, как Ромашка от фингала отшатнулся? И сразу же передумал. Слушай, а как ловко ты ему про Медею ввинтила! Ты откуда знать могла? Заранее готовилась? — вспомнил Борис.

— Заранее. Всю жизнь, — пробормотала Вера, с трудом удерживая равновесие на скользком льду.

Она спешила по направлению к базару, чтобы успеть купить продуктов, но Борис почему-то вовсе и не думал от нее отставать, скользил рядом.

— Ты за меня возьмись, а то упадешь, — подставил он Вере услужливо свою руку крендельком. — А я чувствую, ты нам еще сильно пригодишься. Мы теперь с тобой в одной связке. Скажешь, нет?

Вера промолчала, но под руку его подхватила. Она не испытывала к Бориске никаких чувств, даже в зачаточном состоянии, и поэтому в его обществе не ощущала даже тени неловкости.

— Послушай, а чего твой друг всегда такой смурной? — спросила Вера.

— Пашка, что ли? — сразу понял Борис, о ком идет речь. — У него сейчас проблемы — и в театре, и вообще в жизни. Хотя, на мой взгляд, он просто дурью мается. Представляешь, у него год назад брат помер, они с ним были типа близнецов или двойняшек. Что-то у Кольки с кровью там приключилось, я точно не знаю. И теперь этот вбил себе в голову, что тоже должен умереть, чуть ли не обязан… Постоянно то про смерть говорит, то про Гамлета, разными цитатами сыплет… Я уже слышать всего этого не могу, хоть уши затыкай.

— Ну надо же, — даже замедлила шаг Вера.

— То-то и оно. Я поэтому вчера обрадовался, когда он вдруг меня к бабе какой-то позвал. Ну, думаю, отпустило! Но для него эта Ленка — тоже не вариант, он у нас по уши в достоевщине погряз. Я уж и рекламой его нарочно отвлекать пытаюсь. Но, знаешь, тоже надоедает нянчиться. Вот куда он сейчас поперся? В театр? А может, вешаться? Фиг его знает! — в сердцах проговорил Борис.

Но как только они вышли на площадь перед базаром, заполненную лотками с мороженым и стеклянными ящиками, внутри которых в пламени свечей согревались обморочные зимние цветы, Вере пришлось схватиться за локоть спутника еще крепче.

Навстречу, из здания рынка, выходили Сергей с Лерой, нагруженные тяжелыми сумками.

— Привет, — остановился от неожиданности бывший муж, с интересом глядя на улыбающуюся Веру и особенно на смазливую до неприличия, румяную от мороза мордашку Бориса. — Гуляете?

— А чего нам? Прогуливаемся перед сном, — с готовностью улыбнулся словоохотливый Бориска. — Кто это, Верок? Познакомь.

— Дед Пихто, — сказала Вера, сама не зная зачем.

Сергей был одет в новую куртку, новый клетчатый шарф. Из-под козырька шапки выглядывала ровная челка — волосок к волоску.

Вера вдруг подумала, что у бывшего мужа почему-то всегда были на редкость чистые, холеные руки — даже когда он сидел в лесу возле костра и разгребал угли, копал землю. Ее всегда удивляло, насколько Сергей даже в мелочах был продуман, подтянут, — он казался ей взрослеющим мальчиком из дворянской семьи, человеком, обладающим какой-то врожденной способностью устраивать вокруг себя свой собственный порядок, хотя родители его явно были не из аристократов.

Когда-то Веру это необыкновенно умиляло, даже восхищало.

А теперь? Что от этого всего осталось теперь?

Чтобы не выдать своего волнения, Вера старалась смотреть не на лицо Сергея, а на каракулевую шапку с козырьком, которую он носил уже несколько зим.