Иллюзии - Кэтрин Стоун (2003)

Тайной Джиллиан оказалась белая атласная ночная рубашка с бледно-розовыми розами, вышитыми гладью. Чистая и невинная, она, несомненно, была той самой ночной рубашкой, которую жена его брата надевала в первую брачную ночь. Она, должно быть, решала, брать или не брать ее на Бора-Бора, пока он своим вторжением не прервал ее размышления.

Какое решение она примет? На Бора-Бора они впервые будут делить одну спальню, одну кровать. Наденет ли она эту рубашку там, в раю, где она впервые занималась любовью с его братом? Она определенно знала, что сексуальная обстановка будет мощным стимулятором для его памяти.

Да, она это знала. Вот почему она решала, взять ли ей с собой эту рубашку.

Но чего он не знал и что ему хотелось бы узнать, сможет ли застенчивая и скромная Джиллиан Кинкейд надеть эту рубашку для мужчины, который стал для нее незнакомцем, совершенно ничего не помнившим об их любви?

Глава 18

Джек собирался позвонить Стефани за два часа до того, как они должны были явиться на обед в Клермонт.

— Я подвезу вас. — Его голос был непринужденным, обманчиво небрежным: он не забыл, что она уже дважды отказывалась от его предложения. Он прервал затянувшуюся тишину, которая стала ответом на его слова, легкой шуткой: — У вас имеется прекрасная возможность доказать, насколько вы в действительности обладаете духом патриотизма.

Если бы Стефани могла, она бы ответила ему в таком же игривом тоне. Вместо этого она, как обычно, повторила:

— Духом патриотизма?

— Экономия газа, минимум загрязняющих веществ, не говоря уже о том, что из-за нас не образуется пробка на дороге, — весело перечислил Джек. Затем он ласково, но твердо добавил: — Я буду у вас в половине седьмого.

За короткую дорогу, что вела от ее пентхауса до расположенного на вершине холма поместья в Белэр, Джек не заставлял ее разговаривать, но Стефани все равно испытывала неловкость. Когда он улыбался ей нежной соблазнительной улыбкой, она вспоминала его осторожные поцелуи и жгучее желание в его опасных глазах и не менее жгучее желание узнать, какая же она на самом деле, настоящая, неотредактированная Стефани.

Она привыкла к тому, что не сможет говорить без тщательного редактирования и длительной подготовки с человеком, в присутствии которого она начинала заикаться даже мысленно, и к тому же знала — и это было самое ужасное, — что если вдруг с ее губ слетят честные слова и она сумеет без усилий выразить свои мысли, Джек Шеннон навсегда разочаруется в ней. Человек, давняя дружба которого с Чейзом Кинкейдом заставила его использовать все средства, чтобы убедиться, что друг его детства не был убит, — этот человек знал все об обязательствах и ответственности, которые входили в понятие «настоящая дружба».

Что он подумает о ней, узнав, что из-за эгоизма и позорного страха заикания она покинула свою лучшую подругу, когда эта подруга нуждалась в ней больше всего на свете?

Стефани могла заранее предсказать, что подумает о ней лейтенант Джек Шеннон. Он подумает именно то, что она думала о себе сама: ее поведение было презренным, и оно доказывало, что она недостойна дружбы, любви и его нежных осторожных поцелуев.

Пятнадцать лет назад Стефани предала все законы дружбы. Но она не повторит этого снова. На этот раз, что бы ни случилось, она Джиллиан не покинет. Вот почему она согласилась приехать на обед, несмотря на то что сердце ее выскакивало из груди при одной мысли, что она снова увидит Джека. По всей вероятности, для Джиллиан было очень важно, чтобы она приехала к ней сегодня вечером: она хотела сделать обед встречей друзей, а не служебным визитом лейтенанта по раскрытию убийств, у которого раньше были вполне определенные подозрения по поводу исчезновения Чейза.

— Как у Чейза с памятью? — спросил Джек, когда они свернули на покрытую белым гравием подъездную дорожку, ведущую в Клермонт.