Как две капли воды - Сандра Браун

Зажав в пальцах толстый карандаш, она нацарапала в блокноте: «О’кей». Джек вытянул голову, прочитал слово, вяло улыбнулся и вежливо кивнул. Между Джеком и Кэрол явно существовали какие-то тайные и неприятные отношения. Интересно, в чем тут дело, подумала Эйвери.

– Тейт говорит, у тебя сегодня получилось произнести несколько слов, – сказал он. – Когда ты опять научишь­ся говорить, вот уж мы все тебя послушаем.

Эйвери знала, что Тейту придется не по вкусу то, о чем она должна ему сказать. Он захочет знать, почему она ни разу не написала в блокноте своего настоящего имени и продолжала держать его в тайне даже после того, как обрела достаточную координацию, чтобы общаться с помощью карандаша и бумаги.

Она и сама хотела бы это знать.

От волнения на глаза у нее навернулись слезы. Джек немедленно поднялся и направился к двери.

– Что ж, уже поздно, а мне еще ехать. Счастливо, Кэ­рол. Тейт, ты идешь?

– Пока нет, но я провожу тебя до холла. – Пообещав вернуться через несколько минут, он вышел из палаты вслед за братом.

– Мне кажется, разговоры о твоей поездке ее рас­строили, – заметил Джек.

– В последние дни она стала особенно чувствительна.

– Казалось бы, должна радоваться, что начинает опять говорить, разве не так?

– Наверное, когда пытаешься говорить и чувствуешь, что не получается, радости мало. – Тейт подошел к тем­ной стеклянной двери и открыл ее.

– Гм, Тейт, тебе ничто не показалось странным в том, как она пишет?

– Странным?

Он посторонился, давая пройти двум медсестрам, за которыми следовал мужчина с букетом оранжевых хри­зантем. Джек уже сделал шаг на крыльцо, но придержал за собой дверь.

– Кэрол ведь, по-моему, правша?

– Да.

– Тогда почему она пишет левой рукой? – Джек пе­редернул плечами. – Мне просто показалось это немного странным. – Он опустил руку, и дверь стала плавно за­крываться. – Пока, Тейт.

– Езжай осторожно.

Тейт стоял, глядя вслед брату, пока к нему не подошла медсестра, вопросительно заглядывая в лицо. Повернув­шись, он медленно двинулся назад в палату.

Пока Тейта не было в комнате, Эйвери размышляла о том, как он примерно неделю назад изменился. Она по­чувствовала разницу в его отношении к себе. Он по-прежнему регулярно ее навещал, но уже далеко не каждый день. Поначалу она отнесла это на счет набиравшей силу избирательной кампании.

Как и прежде, он всякий раз приносил ей цветы и све­жие журналы. Теперь, когда она могла есть твердую пи­щу, он привозил ей разные лакомства, чтобы разнообра­зить пускай превосходную, но все же однообразную боль­ничную еду. Он заказал ей в палату видеомагнитофон и принес для развлечения несколько кассет с фильмами. Но он все чаще замыкался в себе и мрачнел и все более осто­рожно выбирал слова. И он больше у нее не засиживался.

По мере того как лицо Кэрол обретало свой нормаль­ный вид, Тейт все больше отдалялся.

Он перестал приводить к ней Мэнди. Она как-то наца­рапала печатными буквами в блокноте имя Мэнди и по­ставила вопросительный знак, но он лишь дернул плечами.

– Мне показалось, эти визиты приносят ей больше вреда, чем пользы. Когда выпишешься домой, у тебя будет масса времени для общения с ней.

Эти резкие слова глубоко ранили ее. В ее однообраз­ном существовании встречи с Мэнди стали важными со­бытиями. С другой стороны, может быть, и к лучшему, что он их прекратил. Она начинала все сильней привязы­ваться к девочке и всеми силами хотела помочь ей преодо­леть кризис. А поскольку у нее все равно не будет такой возможности, то лучше разом оборвать все эмоциональ­ные нити, которые стали их связывать.

Ее отношение к Тейту носило более сложный характер. С этим будет не так просто, когда из его жизни она вер­нется обратно в свою.