— Я не собираюсь замуж, — упрямо повторила Хадижа.

— А твой брат и младшая сестра? — посмотрел на дочь с иронией Саид.

— К тому времени все давно забудут, — пожала плечами девушка.

Саид покачал головой:

— Людская молва может жить очень долго, а что хуже еще и приумножаться.

— А если рассказать об амнезии? — поджала губы Хадижа, — Может, это отпугнет его?

Произнеся это, она сама же себе не поверила. Самат в его желание обладать ею походил на сумасшедшего, что пугало больше всего. Что ему до того, помнит ли она свое детство или нет? Рассказ о потери памяти потянет за собой и рассказ об аварии, матери, побеге. А это тоже наложит темное пятно на их семью.

— Не думаю, что это хорошая идея, — подтвердил ее сомнения отец, — Знаешь, раньше ты бы радовалась, посватайся к тебе такой, как Самат Абу Аббас: красивый, молодой, богатый.

Он пристально рассматривал стоящую перед ним печальную и рассерженную девушку, сравнивая с ребенком, что неустанно повторяла, как ждет того момента, когда ей выберут мужа. Саид желал найти хоть малую частицу, хоть толику той Хадижи, а видел перед собой Жади. Ту Жади, что в слепом упрямстве находила малейший повод, чтобы разрушить их помолвку, чуть ли не в лицо кидая, что она не хочет быть его женой. Это пугало и злило. Мужчина никогда не хотел, чтобы Хадижа стала похожей на мать.

— Он не тот, кто мне нужен, — тихо произнесла девушка.

— Но у тебя нет другого выбора, если семья хоть что-то для тебя значит, — прошептал в ответ Саид.

Мужчина хотел подойти к дочери, хоть как-то поддержать ее, но стоило ему сделать шаг в ее сторону, как Хадижа тут же отступила назад. Ее ладони сжались в кулаки, а на глаза навернулись слезы. Она молча покачала головой, резко развернулась и бегом вылетела из кабинета, не останавливаясь до своей комнаты.

Девушка села за туалетный столик и посмотрела на свое отражение. Бледная, с кругами под глазами. Ей в пору в гроб ложиться, а не под венец отдавать, хотя в данном случае и то, и другое равносильно. На столешнице так и лежало украшение. Хадижа осторожно взяла его в руки, боясь, что ее снова накроет воспоминанием.

«Если семья хоть что-то для тебя значит», — в ушах все еще звучал голос отца.

Действительно, что для нее значит семья?

Ей чужда эта культура, эта религия, что даже сегодня напоминает средневековье. Они ее семья, и каждый прожитый рядом с ними день она напоминала себе об этом. Старалась стать той примерной дочерью, которой ее хотели видеть. Отыскать, нащупать, восстановить те ниточки, что связывали ее с родными. Но сейчас? Разве не проще ей снова стать сироткой Зои? Взять свою сумку и уйти куда глаза глядят. Ни свадьбы, ни Самата, ни проблем.

Хадижа положила украшение обратно в шкатулку, браслеты и кольца последовали за ним, и, встав, стала мерить шагами комнату.

«Бросить несколько вещей в сумку и уйти куда глаза глядят. Что может быть проще?», — девушка посмотрела на чемодан, с которым приехала в Рио.

Несколько секунд перед глазами Хадижи, как в реальности проносились образы ее побега, но потом их сменили лица. Лица людей, что любят ее и к которым невольно привязалась: отец, дядя Али, Зорайде, Латифа, Самира, маленькие Мунир и Малика, — разве она может с ними так поступить? Уйти, зная, чем обернется ее побег.

Но нужно было что-то делать. Поговорить с Саматом? Попытаться его отговорить от этой идеи. Объяснить.

Хадижа села на постель.

План казался безнадежным, но другого у нее просто не было. Лишь бы Самат в понедельник был в школе. А сейчас нужно было попытаться уснуть, в надежде, что сон хоть немного усмирит головную боль, что молоточками стучит в голове. Взгляд девушки упал на фотографию на столике.

— Мама, хоть я и ничего не помню, — прошептала Хадижа, — Но я верю, что ты любила меня. Дай, знак… Что мне делать? — взмолилась она, чувствуя, как слезы защекотали щеки.