Время легенд - Норма Бейшир

Фрэнсис то и дело плакала без всякой на то причины, проливая слезы из-за сущих пустяков, выплескивая в рыданиях свой неодолимый гнев и зачастую до такой степени пугая свою домоправительницу Сэди, что несчастная женщина принималась названивать Кейт или Колин, прося приехать в Саунд-Бич и успокоить, утихомирить хозяйку. Колин поспешила обвинить во всех бедах Лайнда, хотя ее муж не переставал твердить, что молодой человек лишь исполняет свои обязанности в Европе. Кэтрин, озабоченная состоянием сестры, вновь и вновь советовала ей обратиться к психоаналитику. Ей казалось, это поможет Фрэн справиться со своими беспочвенными страхами и подозрениями, будто бы ее муж пользуется своим служебным положением, чтобы как можно меньше бывать дома.

Все они были бы порядком ошеломлены, если бы узнали, чем на самом деле Джим занимается в Европе.

Схватки начались в четверг, шестого декабря, сразу после полуночи. Переполошившись, Фрэнсис позвонила единственному человеку, который, по ее мнению, мог помочь ей в создавшейся ситуации, — своей сестре.

— Кэти, у меня боли, — задыхаясь, сказала она в трубку. — Джим сейчас в Риме… а я не знаю, что делать.

— Успокойся, все в порядке, — ответила Кэтрин. — Я уже выезжаю. Позвони доктору Эллерману и скажи, что я привезу тебя в клинику, пусть он едет прямо туда.

— Ладно, позвоню, — произнесла Фрэнсис слабеющим голосом.

Кейт приехала очень быстро.

— Слава Богу, на всей трассе до Шорхейма не было ни одного полицейского, — весело щебетала она, спуская по лестнице чемодан сестры. — Кажется, я превысила установленный предел скорости — и намного.

— Ты сказала маме и папе? — спросила Фрэнсис.

— Еще бы, — произнесла Кейт. — Когда я выезжала, папа пытался дозвониться Джиму в Рим.

— Джим вернется только на следующей неделе, — мрачно заметила Фрэнсис.

— Ну нет, он приедет гораздо раньше — как только узнает о родах, — уверенно заявила Кейт, усаживая ее в автомобиль.

— Сомневаюсь, — возразила Фрэнсис. — По-моему, он не хочет ребенка, Кэти.

— Чепуха. — Кэтрин захлопнула дверцу и, торопливо обежав машину, заняла место за рулем. — Даже если Джим до сих пор не выказывал особой радости, его отношение сразу изменится, как только он возьмет малютку на руки. Вот увидишь.

— Джим не похож на других людей, — сказала Фрэнсис. — Он не слишком щедр на проявления своих чувств.

— Но ведь он любит тебя, не правда ли? — спросила Кейт, заводя мотор.

— Раньше мне тоже так казалось. Но знаешь, я как-то вспомнила, что он никогда не рассказывал мне о своей семье, никогда не говорил о своих родственниках, о том, как он к ним относится, кто из них еще жив…

— Вероятно, ему нечего было рассказывать, — предположила Кейт.

Фрэнсис бросила на нее озадаченный взгляд.

— Ты сама говорила, что Джим не ладит со своими родственниками, разве что с дядей, который приезжал к вам на свадьбу, — добавила Кейт. — Может быть, он не хочет о них вспоминать.

— Может быть, — удрученно промолвила Фрэнсис. — Хотела бы я знать, что он на самом деле чувствует.

Схватки длились почти четырнадцать часов. За полдень Фрэнсис разрешилась ребенком весом семь фунтов три унции. Это была девочка. Едва появившись на свет, она залилась яростным криком и тут же попыталась засунуть себе в рот крохотный кулачок.

— Видимо, она хочет есть, — сказала Кейт медсестре, которая дежурила в отделении для новорожденных.

— Нет, это невозможно, — заспорила сестра. — Младенцы ощущают голод не раньше чем через шесть часов после рождения.

Кейт бросила на медсестру лукавый взгляд:

— Скажите это ей. Моя племянница проголодалась.

Только ближе к вечеру Фрэнсис впервые позволили подержать в руках ее дочь. И невзирая на свои намерения назвать ее Амандой, при первом же взгляде на ребенка она приняла другое решение.

— Она так похожа на Джима, — сказала Фрэнсис, всматриваясь в маленькое личико.