И тогда ты умрешь - Айрис Джоансен

Бесс прошла в ванную комнату. Вот и второй решительный бой позади. Однако у нее не было уверенности, что она победила. Все это время Кальдак сидел в углу, смотрел на нее, строил планы, просчитывал ходы. Она чувствовала его присутствие на протяжении всего разговора с Рамсеем, но не знала, о чем он думает.

Бесс быстро сняла траурный костюм и натянула джинсы и блузку. Едва она успела переодеться, как в прихожей хлопнула дверь – Рамсей ушел. Бесс поспешила обратно в комнату.

Кальдак вновь сидел на том же стуле.

– Поздравляю, это сражение ты выиграла. – Он скрестил руки на груди. – Я уже твой.

– Правда?

– Во всяком случае, Рамсей это признал. Естественно, вначале он хотел, чтобы мы все-таки последовали первоначальному плану. Он предложил мне дать тебе снотворное и взять кровь. Но я отказался наотрез, и ему оставалось только сдаться.

– Ты не захотел использовать методы Эстебана?

– Наверное. Кстати, ты мастерски провела Рамсея. Он так и не понял, что ты блефуешь.

– Я не блефовала, Кальдак.

– Меня можешь не обманывать. Так или иначе, Рамсею я ничего не сказал: слишком велик риск. Нам нужна твоя кровь.

– Вы ее получите.

– Знаю. – Он помедлил. – Но для этого я должен сохранить тебе жизнь. Следовательно, тебе придется выполнять мои распоряжения и терпеть мое присутствие. Я не буду отходить от тебя ни на минуту. Ты не сможешь никуда выйти одна, даже дверь открывать тебе нельзя.

– Я согласна.

– Давай-ка пройдемся по квартире. Я покажу тебе, какие меры уже приняты.

Они вышли в прихожую.

– По-моему, – продолжал Кальдак, – и твоя спальня, и комната для гостей не представляют опасности. Пожарных лестниц там нет, и проникнуть туда иначе как через дверь невозможно. Теперь вот эта дверь, во двор. Замок на ней показался мне хлипким, и на дверь поставили прочный засов. Так. Сам двор обнесен прочным железным забором, нам пришлось только укрепить ворота. Во дворе, как и у парадного входа, я поставлю своих людей.

– Они не будут слишком мозолить глаза? Мне бы не хотелось зря пугать соседей.

– Сегодня, когда мы вернулись с кладбища, дежурил Питерсон. Он стоял на другой стороне улицы, возле магазина. Ты его видела?

– Нет.

– Ну, значит, они не будут особенно мозолить глаза. – Кальдак заглянул в другую комнату. – А-а, вот и твоя лаборатория.

Бесс повернула выключатель, и комнату залил тусклый красный свет. Кальдак сразу же взглянул в сторону окна.

– Так, у тебя здесь ставни. Это хорошо.

– Я установила их не для того, чтобы прятаться, – вздохнула Бесс. – Окна должны быть надежно затемнены, вот и все. Поэтому ставни не пропускают свет.

– А чем здесь так страшно воняет? – поморщился Кальдак. – Что это? Химикаты?

– Мне нравится этот запах, – пожала плечами Бесс.

– Ужас!

– Может быть. Но я люблю свою работу и провожу в этой комнате немало времени.

– Значит, ты не страдаешь клаустрофобией.

Она покачала головой.

– Нет, не страдаю. Мне здесь нравится. Я чувствую себя защищенной.

Кальдак непонимающе посмотрел на Бесс, и она снова пожала плечами.

– Даже не знаю почему. Хотя нет, наверное, знаю… Думаю, дело в том, что здесь начинают жить мои снимки. А они показывают мир таким, какой он есть, а не таким, каким я хочу его видеть или каким его хотят представить другие. Фотографии – это правда. А правда всегда побеждает ложь.

– Вот, значит, какое у тебя представление о безопасности… – протянул Кальдак, погасил свет в лаборатории и вышел в прихожую. – Хорошо. Спать я буду в комнате для гостей – она по соседству с твоей спальней, и если что-нибудь произойдет, я услышу. Не запирай на ночь дверь. – Он взглянул ей в глаза. – Нет возражений?

– Нет, конечно. Почему я должна возражать? Ты же меня охраняешь. Для этого я и прибегла к твоей помощи.