И тогда ты умрешь - Айрис Джоансен

А может быть, она просто прячется от него в своей комнате, стараясь убедить себя, что между ними ничего не произошло? Что он, Кальдак, вообще не существует?

Как глупо все получилось! Ведь он же знает, что такое дисциплина, он прошел жесточайшую из школ. Почему вдруг самообладание изменило ему? Почему он набросился на нее так не вовремя! А впрочем, когда оно придет, это время? Никогда. Им не суждено быть вместе.

– Кальдак, ты всю ночь собираешься там простоять? – внезапно раздался из спальни ее голос. – Иди наконец сюда.

Он вздрогнул и повернул голову.

– Бесс?

– А ты думал кто? Нас, по-моему, здесь только двое. – Она помолчала, а потом добавила слегка дрогнувшим голосом:

– И один из нас очень боится этого обстоятельства.

Кальдак повернул ручку двери. Сердце его стучало.

– Мы оба боимся, Бесс, – произнес он, входя.

* * *

С профессиональной точки зрения Новый Орлеан полностью устраивал Марко Де Сальмо. Толпы народа на улицах всегда облегчают задачу.

Вот впереди показался лысоватый человек в сером костюме, но без галстука. Марко обогнал выходящую из бара пьяную парочку и прибавил шагу. Нельзя терять дичь из виду. Эстебан рвет и мечет, а теперь наконец представился шанс успокоить этого мерзавца.

Тот, в сером костюме, идет по Бурбон-стрит в сторону канала – наверное, оставил машину где-то в районе набережной.

Марко опрометью бросился в боковой переулок и помчался по направлению к Канал-стрит. На углу он остановился, тяжело дыша.

Он ждал.

Мимо прошла женщина в мини-юбке и черных с желтыми пятнами туфлях.

Он ждал.

Вот и серый костюм, лысина на макушке.

Пора!

Острое лезвие мгновенно прошло сквозь серую ткань и достигло сердца. Марко оттащил человека в костюме в переулок.

* * *

– Кальдак!

Он нехотя оторвался от ее соска и приподнял голову.

– Что тебе?

– Дай фотоаппарат.

– Простите, не понял.

– Принеси мне, пожалуйста, фотоаппарат.

– И не подумаю. Я занят.

– Я хочу тебя сфотографировать.

– Потом. – Кальдак вдруг рассмеялся. – Выходит, ты обнаружила во мне нечто такое, что тебе хотелось бы запечатлеть на пленке?

– Только не зазнавайся.

Бесс и в самом деле открыла а нем какие-то удивительные глубины, испытала потрясающие ощущения. После первого пароксизма страсти Кальдак поразил ее своей нежностью, она совсем не ожидала такого.

– Мне нужна фотография самого самовлюбленного на свете человека.

– И лучшего в мире любовника?

– Такого я не говорила…

Бесс ахнула от наслаждения, когда Кальдак снова прикасался губами к ее соску.

– Так признайся, я лучший?

Но она уже не могла говорить: всепоглощающее желание опять охватило ее.

– Иди ко мне, Бесс, – прошептал Кальдак. – Ты сейчас моя, а я твой. И пошли все к черту!

Бесс открыла глаза и бессознательно прижалась к нему. Почему-то рядом с Кальдаком она казалась себе маленькой и хрупкой. Странно, но ей это ощущение нравилось. Ей было хорошо, спокойно рядом с ним.

– Сколько времени?

Кальдак взглянул на светящийся циферблат будильника, стоящего на ночном столике.

– Тридцать пять минут пятого. – Он поцеловал ее в висок. – А что? У тебя свидание?

– Почему бы нет? Я, между прочим, не всегда была одинока. Просто тебе повезло, что ты познакомился со мной, когда я оказалась свободна. – Хоть в чем-то мне повезло, – вздохнул Кальдак.

Бесс пошевелилась и внезапно вспомнила все. Эмили, Эстебан… Как она может заниматься любовью, когда ее сестра до сих пор не отомщена?!

– Ш-ш-ш, не надо ни о чем думать. – Кальдак притянул ее к себе, и Бесс в который раз удивилась, как легко он читает ее мысли. – Нам слишком хорошо сейчас. Забудь обо всем.

– Кальдак, как тебя зовут? – неожиданно спросила Бесс.

– Что?