Алая нить - Эвелин Энтони (1994)

– Господа, американское правительство будет очень благодарно за помощь, которую вы нам оказываете. Теперь отправляйтесь к майору Томпсону, и он посвятит вас в подробности. До свидания и удачи вам.

Он пожал им руки, вернулся к столу и налил себе виски. Руморанцо был освобожден из тюрьмы Сан-Квентин: ему скостили срок, полученный за грабеж и разбойное нападение, в обмен на согласие отправиться на спецслужбу в американских вооруженных силах в итальянской кампании. Молчаливый Лючано был убийцей, его буквально сняли с электрического стула с той же целью. Капелли – известный бандит; он не сидел в тюрьме, но на него было заведено дело о мошенничестве. Брассано, вступая в армию, вызволял близкого родственника, а Фалькони продал свое образование и ум налоговому управлению, которое иначе завело бы тяжбу с семейством Фалькони, грозившую ей в будущем потерей миллиона долларов или более того.

По мнению полковника, это были отбросы общества, но они нужны, если союзники собираются овладеть Сицилией и Италией и искоренить фашистское подполье. Он проглотил виски, утешаясь мыслью, что, когда война будет выиграна и они вернутся домой, все они кончат одинаково. Это просто отсрочка для всех этих осужденных или подозреваемых в худших преступлениях на свете. Он говорил по телефону, когда вошел его коллега, майор Томпсон. Он сказал: «Садись, Джим» – и продолжал беседовать.

Наконец он повесил трубку.

– Проклятый транспорт: нет свободных военных самолетов. Придется посылать их на грузовом корабле. Проблемы есть?

– Проблем нет, – ответил майор Томпсон.

– Угощайся. – Полковник показал на бутылку виски.

Они были друзьями, работали вместе и вместе вступили в армию. Оба были ветеранами ФБР.

– Вот ведь куча дерьма, – заметил Томпсон. – Знаешь, кто у меня по-настоящему стоит поперек горла?

– Фалькони? – предположил полковник.

– Вот-вот, Фалькони. Высшее образование, прекрасные манеры. Даже хорошо говорит по-итальянски. Вот такие-то бандиты дома нам как раз и не нужны. Капелли и компания знают, кто они такие, а этот... Да, он задержался и обратился ко мне с просьбой.

– Что еще за просьба? – резко спросил полковник.

– Не совсем обычная. Он вовсе не просил о поблажке для какого-нибудь поганого здешнего родственника или чего-то такого. Он хотел бы отправить в Штаты некую беременную даму.

– Что за бред! Сицилийка?

– Нет. Англичанка, медсестра в госпитале в Тремоли.

– Господи Боже... что же ты ответил?

– Ответил, что это невозможно. Ему не понравилось. Он не желает принимать отказа. Он заявил, что достаточно много на нас работает и чувствует себя вправе просить об одолжении. Ты же знаешь их, Билл. Так они разговаривают между собой дома. Ты мне, я тебе. И все дела.

– Ну и?.. – Полковник наклонился вперед. Медсестра-англичанка. Сицилийская девушка – это еще понятно, но такое... Они никогда не женятся на иностранках. Он хотел отправить ее в Америку. К родителям. Полковник нахмурился. Возмутительная просьба; сама ее дерзость бесила его.

– Я сказал, что подумаю. Сказал, что дам ему знать, но ничего не обещаю. Заговорил о сложностях, проезде домой, иммиграции, незаконном въезде, ну и о прочей чепухе. Он и ухом не повел. Сидит и говорит мне: «Вы можете устроить это для меня, майор. Вы можете это устроить». Потом телефон. Какой-то полковник из юридического отдела расспрашивает Персоннеля о Фалькони. Говорит, что туг замешана медсестра, и он хочет узнать, что это за сукин сын. Персоннель замешкался и пришел ко мне. Я сказал: «Передай ему, что с парнем все в порядке. Не женат, не судим». Что мне делать, Билл? Устроить этого нельзя, и он об этом знает. Но если мы скажем «нет», он найдет способ нам нагадить. Они это умеют.

– Свяжись с полковником. Как его фамилия?