Алая нить - Эвелин Энтони (1994)

– Выпиши ему чек в мой банк в Париже, – сказала она. – А потом вернешь. Я хочу присутствовать, Майк.

Это его добило.

– Не сходи с ума, – запротестовал он. – Оставайся на месте. Ты все узнаешь, как только я смогу позвонить тебе.

– Не буду я сидеть и ждать, – сказала она. – Не спорь со мной. Я вылетаю.

Он почти завопил в исступлении:

– Ради Бога, Клара! Ты хочешь стоять рядом и смотреть?

– Это был бы идеальный вариант, – сказала она. – Говорю тебе, не спорь со мной. Я долго ждала этого. Я хочу быть рядом, когда они все получат по заслугам!

Он пытался отговорить ее, но она повесила трубку.

Она собиралась: швыряла вещи в чемодан. Руки у нее дрожали. Она позвала горничную и в своей властной манере объявила, что уезжает на несколько дней. Нет, отрезала она, не знаю, когда вернусь. Когда все кончится, сказала она себе. Первым будет Стивен. Потом эта бесцветная блондинка и мальчишка.

– О папа, – вслух сказала она, – папа, когда это кончится, ты упокоишься с миром. Они заплатят за все, что сделали со мной. А потом я вернусь домой, и Джо Нимми с компанией ответят за то, что они сделали с тобой. Это займет много времени, но я клянусь, клянусь, что доберусь до них всех... – Она улыбнулась мысли, пришедшей ей в голову. Где ей остановиться? О'Халлорен выехал из «Карлтона». Он устроился в маленьком пансионе подальше от побережья на случай, если Мэкстону придет в голову искать его с дурными намерениями; он был осторожен, ее умница Майк. Это хорошо, полицейские учатся осторожности у преступников. Он получит свои деньги. Когда сделает то, чего она хочет. Всегда плати по договору, Альдо научил ее этому. Они делают, ты платишь.

Он может вернуться в Нью-Йорк, к своей жене и детям, к работе в агентстве. Ей все равно, что он будет делать, когда все кончится.

Где же ей остановиться? В единственном месте, которое она знает. В гостинице, где они жили во время медового месяца, где ее муж впервые изменил ей с женщиной. И пообещал ей, что так будет еще много раз, а она плакала, и умоляла, и задыхалась от запаха духов той женщины, «Жуа». Отель «Де Пари». Она позвонила и заказала номер на неопределенный срок. Потом билет на дневной рейс в Ниццу.

– Стрелять умеете? – спросил О'Халлорен.

– Умею, из охотничьего ружья. В фазанов, не в людей.

О'Халлорен со злостью взглянул на Мэкстона.

– Кончайте дурака валять, – рявкнул он. Достал свой пистолет, выложил на стол. Разрядил его, снова зарядил и протянул Ральфу. – Теперь вы, – сказал он.

Он удивился, как ловко Мэкстон управлялся с оружием. Затем Майк взял с кровати подушку, взгромоздил ее на стул.

– Теперь прицельтесь и спустите распроклятый курок.

У Мэкстона был наметанный глаз; великий сельский спорт кое-чему научил его, невзирая на его сопротивление. Не то чтобы он был против ежегодного массового истребления куропаток и фазанов, просто ему это было неинтересно. Он поднял пистолет, прицелился в середину подушки и выстрелил. Звук выстрела оказался пугающе громким. Дыра зияла как раз посередине. Несколько перьев покружились в воздухе и медленно упали на ковер.

– А вы не боитесь, что кто-нибудь услышит? – спросил он.

– Нет. Они все на кухне. Если попасть в человека пулей такого калибра с такого расстояния, дыра будет с кулак. Хотите попробовать еще раз?

– Откуда я знаю, что расстояние будет именно таким? – сказал Мэкстон. – Дайте мне меньшую мишень. Если вы уверены, что никто сюда не прибежит на шум. – Он осмотрел пистолет. Стандартный «смит-и-вессон». Действительно большого калибра. Он стал наблюдать за О'Халлореном.

Все это происходило в номере маленькой гостиницы. В пустом номере, не там, где жил американец. Мэкстон не знал его адреса. Он заметил, как этот человек осторожен. Как недоверчив.