Алая нить - Эвелин Энтони (1994)

От всего этого Кларе хотелось взвыть. Она просматривала журнал мод, ничего не видя, нетерпеливо листая страницы. Потом отложила его, встала. Она похудела еще больше, прямо иссохла под своим черным платьем. Никакого аппетита, вся на нервах. Сегодня вечером она, наверное, не выдержит семейного обеда... Лучше бы пойти в кино. Но они обидятся. Она не может отказать им. Она пошла в спальню одеваться. Парикмахерская и ресторан на несколько часов убьют ее врага – время.

Она поправила макияж, обвела глаза, чтобы подчеркнуть их величину. На худом лице они казались огромными и черными, как провалы. Она накрасила губы алой помадой и открыла ящичек туалетного стола, чтобы выбрать серьги. В моде был новый ювелир, бижутерия его стоила почти столько же, сколько настоящие драгоценности. Клипсы с Кен-Лейн и к ним подходящая брошь. Выглядит неплохо. Но клипсы жали ей; она выругалась и стянула их.

Там лежала маленькая коробочка. Она засунула ее в ящик, вглубь, чтобы не видеть ее, но она каким-то образом вылезла вперед и оказалась под рукой. Маленькая квадратная кожаная коробка, оправленная в золото. Она заставила отца отдать ей кольцо Стивена. Открой ее, соблазнял ее внутренний голос.

Возьми в руки, потешь свое горе. Она достала его. Доказательство его смерти. Залог того, что Фалькони сполна заплатили ей свой долг. Оно холодило ей ладонь. Она вспомнила свадебную службу, когда она обменяла это кольцо на то, что носит до сих пор. Яростную радость и ожидание, которые поднимались в ней, когда она в его объятиях кружилась в свадебном вальсе. Она закрыла глаза, потому что не могла противиться этой боли. У него были такие красивые руки. Чувствительные, нежные. Она всегда возбуждалась от одного их вида, представляя себе их прикосновение. Они и били ее, и даже это стало для нее сладким воспоминанием. Однажды она сняла кольцо с его пальца и надела выше того; что он дал ей. Это был символ ее страсти, потребности обладать им полностью и принадлежать ему целиком.

И вот она сделала то же самое. Она надела кольцо на палец. Оно было велико. Так велико, что, если бы она опустила руку, оно бы упало. Она недоуменно уставилась на него. Попробовала еще раз. Оно было велико для всех пальцев, даже для большого.

Клара, держа кольцо в руке, повернула его, чтобы рассмотреть надпись. Она была хорошо видна, немного стерлась, но вполне разборчива. С и К, дата с цифрами – 18.5.50. То самое кольцо, что она дала Стивену. Кольцо, которое было у него на руке, когда он вышел из этой спальни и оставил ее. Только на три размера больше. Она еще проделала всю процедуру. На этот раз на правой руке. Правая рука всегда больше, и пальцы на ней толще, чем на левой.

Кольцо свалилось. Она подняла его и снова стала рассматривать. Человек с такими руками, как у Стивена, не мог его носить. Она крепко сжала украшение, и внезапно ее лицо, отражающееся в зеркале, исказилось до неузнаваемости. Она встала, опрокинув табурет. Ногой отшвырнула его в сторону. И выкрикнула ужасное богохульное сицилийское ругательство.

– Porca Madonna!

Мария услышала и съежилась от ужаса. Она спряталась на кухне. Вскоре она услышала, как хлопнула дверь спальни, затем входная дверь – так оглушительно, что у служанки заболели уши. Через час она подошла к телефону. Звонили из парикмахерской, спросить, не забыла ли миссис Фалькони о том, что собиралась к ним прийти.

Дамы в «Плаца» подождали полчаса, решили, что она не придет, и начали есть.

– Клара, Клара, он же занят. Папе сейчас нельзя мешать. Мать умоляла, заламывая руки. Она никогда не видела дочь в таком состоянии. Она привыкла к ее вспыльчивости, приступам гнева, но не к такой убийственной ярости.

– Я по делу, можешь мне поверить. В конце концов, кто ему будет звонить – ты или я?

Клара отвернулась от нее. Она вся тряслась. Руки ее вцепились в сумочку, и она не могла их разжать. В сумочке лежала коробочка с золотым кольцом.