— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, наклонившись совсем близко, так что она почувствовала знакомый запах одеколона.

— Прекрасно, — автоматически ответила она. Этот вопрос ей сегодня задавали уже по крайней мере десять раз. Все слышали о грабителе, о том, что тот оглушил ее, и считали необходимым поговорить с ней на эту тему. «Ты прекрасно выглядишь», — говорили все. Уэбб этого не сказал. Просто, подняв руку, погладил ее волосы. Швы с ее головы удалили за день до званого вечера, сегодня утром она побывала у парикмахера, который уложил ее волосы в сложную прическу, скрывавшую выбритое место.

— Голова все еще болит? — спросил Уэбб.

— Не болит, а просто немного чешется. Протянув руку, он коснулся одной из ее жемчужных сережек.

— Ты так хорошо выглядишь, что тебя хочется съесть.

Роанна покраснела. Действительно, она приложила немало усилий, чтобы в этот вечер быть на высоте. Золотисто-кремовый наряд очень шел к смуглой коже и темно-каштановым волосам. Ее взгляд погрузился в глубину его зеленых глаз и на мгновение показалось, что они совсем одни, толпа куда-то исчезла, шум и музыка стихли. Сильно и требовательно кровь застучала у нее в висках. Он смотрел на нее так же, как в день их прогулки на лошадях. Тогда ей почудилось, что его взгляд горит страстью.

Они были сейчас совершенно одни среди толпы, и Роанна почувствовала, как желание вновь поднимается в ней, в его глазах сверкнул ответный огонь. Помедлив, Уэбб сделал к ней движение…

— Я хочу сказать тост.

Люсинда могла заставить всех слушать себя, даже не повышая голоса. Постепенно шум множества голосов утих и все головы повернулись к ней. Перед толпой стояла слабая, старая и больная женщина, но она по-прежнему была королевой.

Наваждение кончилось; вздрогнув, Роанна повернулась к Люсинде.

— Я пью за моего любимого племянника Уэбба Тэллента, — отчетливо произнесла Люсинда, подняв бокал с шампанским. — Я бесконечно скучала по тебе, Уэбб, и теперь, когда ты вернулся, я — счастливейшая женщина в округе Колберт.

Этот безошибочный ход Люсинды заставил присутствующих пить за здоровье Уэбба и тем самым признать его и принять в свои ряды. Со всех сторон к нему протягивались бокалы с шампанским. Нервы Роанны были напряжены до предела, ей стало невыносимо стоять с ним рядом и молчать. Сделав вид, что ей как хозяйке необходимо посмотреть, все ли в порядке снаружи, она скользнула в толпу и вышла в патио. Пары медленно скользили под светом сотен огоньков, причудливо прикрепленных к деревьям и кустам. Закончив старую мелодию, оркестр перешел к более современным. Под звуки «Рока вокруг часов» пары стали исполнять бешеные па. Когда мелодия прекратилась, послышался смех, крики и аплодисменты, потом на мгновение наступила тишина, в которой Роанна явственно различила конец произнесенной фразы: «…и убил свою жену».

У Роанны перехватило дыхание. В наступившей тишине люди в замешательстве смотрели друг на друга. Музыканты перестали играть, не понимая, что произошло. Женщина, произнесшая эти слова, смущенно замолчала и покраснела.

Роанна взглянула на нее. Это была миссис Колфелд, принадлежавшая к одному из самых родовитых семейств в округе.

Танцующие все еще стояли, не двигаясь, и их лица казались окаменевшими в призрачном свете множества огоньков. Значит, эти люди пришли в дом Уэбба, пользуются его гостеприимством и при этом сплетничают за его спиной? И вероятно, не только Кора Колфелд, которой просто не повезло, что ее слова были услышаны всеми.

Чувство гнева росло в Роанне. Хотя хозяйке не пристало говорить неприятное своим гостям, она не могла этого так оставить. Побелевшие пальцы вцепились в дерево.

— Вы… вы все считаетесь друзьями Уэбба, — начала она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и достаточно громко.