У любви свои законы - Линда Ховард

С этими словами Рини бросила трубку. Фэйт вздрогнула, поморщилась, вздохнула и аккуратно положила трубку на телефон. Рини известно, что случилось в ту ночь. Фэйт знала, что заставить мать сделать что-нибудь против ее воли можно только в том случае, если она поймет, что так будет для нее же выгоднее. Именно поэтому после угрозы Фэйт обратиться к шерифу мать поняла, что ей выгоднее все-таки поговорить с дочерью. Но пойди докажи что-нибудь!

Летний домик, ну конечно. Хотя непонятно, почему Ги не водил Рини в мотель, как это принято в Америке в таких случаях. Фэйт хорошо помнила летний домик Руярдов, и воспоминания эти были одновременно горькими и сладкими, ибо были связаны с Греем. Ей не хотелось вновь увидеть этот домик, ибо она знала, что один вид его оживит в сознании многие воспоминания из детства. Она вспомнит о том, как часами караулила на опушке леса, надеясь хоть мельком увидеть Грея. А когда он приезжал туда с друзьями, она ложилась животом прямо на сосновые иголки, чтобы ее не было видно, и с молчаливым восторгом наблюдала за их веселыми забавами, жадно ловила каждый всплеск воды, когда они купались в озере, каждый взрыв молодого смеха. И мечтала о том, чтобы однажды присоединиться к этим веселым компаниям. Дура.

Помнила она и тот день, когда подсматривала за Греем и Линдси Партейн. Подумав об этом сейчас, Фэйт почувствовала приступ дурноты, и руки ее непроизвольно сжались в кулаки от злости и ревности. В то время она думала только о том, как он был красив. Теперь же Фэйт была взрослой женщиной, и одна мысль о том, что Грей может заниматься любовью с другими женщинами, приводила ее в ярость.

С тех пор прошло уже долгих пятнадцать лет, но она все помнила так, как будто это было только вчера. В ее ушах до сих пор слышался мягкий, воркующий голос Грея, его французские слова любви и настойчивые уговоры. Перед глазами до сих пор был образ его крепкого молодого тела. Она и хотела бы, да не могла забыть, как он двигался и как лежала под ним, раскинув ноги, Линдси.

Черт возьми! Ну зачем он поцеловал ее тогда в Новом Орлеане? Одно дело мечтать о его поцелуях, и совсем другое — вкусить их, почувствовать нежность его губ на своих губах, ощутить его объятия и замирать от прикосновений его возбужденной плоти. Он поступил нечестно, разбудив ее желание, чтобы потом обратить его против нее же. Впрочем, когда речь заходила о Грее, ни о какой справедливости мечтать не приходилось. Почему он не облысел за эти годы? Почему не растолстел так, чтобы брюки нельзя было застегнуть на животе, а только под животом? Но все случилось как раз наоборот. Он остался все таким же стройным и крепким. Даже более стройным и крепким, чем в юности. А если он не изменился, то почему не изменилась она?! Почему не изжила в себе это нездоровое влечение? Почему до сих пор от одного взгляда на него у нее начинает учащенно биться сердце?

В сущности, за эти годы Фэйт недалеко ушла от той глупой девчонки, которая часами могла лежать на опушке леса абсолютно неподвижно, ничем не выдавая себя, и благоговейно взирать на предмет своего обожания. Но та глупая любовь была простительна, ибо тогда Фэйт еще не знала, что Грей жестокий негодяй. А теперь знала и продолжала любить.

Ей не хотелось возвращаться к летнему домику Руярдов и вызывать к жизни воспоминания о том, какой она была дурой. Да и что там можно найти теперь, спустя двенадцать лет? Ничего.

Но ведь правда и то, что до сих пор никто не смотрел на этот домик глазами человека, подозревавшего, как она, что Ги Руярд мог провести в нем последние минуты своей жизни.

Фэйт досадовала на саму себя. После долгой поездки в Новый Орлеан во всем теле чувствовалась усталость и хотелось есть. Кроме того, ее измотала тревога за мистера Плизанта. Ей не хотелось видеть летний домик, но она убедила себя, что это необходимо. И если уж ехать туда, то ехать, не откладывая, пока солнце еще высоко.

Взяв ключи от машины, она решительно вышла из дома.