Крадущиеся тени - Кей Хупер

– Со мной все в порядке, – ответила она наконец.

– Ты вскрикнула во сне.

Кэсси посмотрела ему в лицо, внимательно и напряженно вглядываясь, словно запоминая его черты при свете лампы.

– Наверное, приснился дурной сон.

– Ты его не помнишь?

– Вообще-то нет. Там было что-то по поводу зеркала... И я никак не могу избавиться от музыки. – Она внезапно нахмурилась. – До сих пор не могу.

– Что за музыка?

– Целый день у меня в голове тренькает какой-то навязчивый мотивчик. Он мне вроде бы знаком, но я никак не могу вспомнить.

– Может, я его узнаю? Кэсси улыбнулась:

– Поверь, ты не захочешь слушать мое пение. Мне медведь на ухо наступил.

– Правда? – Он устроился поудобнее рядом с ней, подложив одну руку под голову. – В это трудно поверить. У тебя такой мелодичный голос.

– Должно быть, это наследственное. Поверь, я не могу напеть даже детскую песенку.

Кэсси не помнила, когда он успел натянуть одеяла на них обоих, но ее это порадовало. Не то чтобы она смущалась, но все-таки ей было немного неловко лежать рядом с ним голой.

Немного? Это было мягко сказано.

Удивительная все-таки вещь – страсть. Неудивительно, что о ней написаны целые тома. Впервые в жизни Кэсси поняла, что имеют в виду люди, когда говорят, что страсть лишает их разума.

– Кэсси?

Она вздрогнула и посмотрела на него.

– А?

– Ты как будто куда-то ушла. Где ты была?

Кэсси подумала, что у нее, наверное, горят уши, выдавая ее с головой. Ей пришлось откашляться.

– Нигде я не была. Который час?

Он заглянул на тумбочку через ее плечо.

– Двенадцатый час.

– Мне надо вывести Макса погулять.

– Я сам его выведу. Позже. – Бен наклонился и поцеловал ее глубоким и долгим поцелуем.

К тому времени, как он оторвался от ее губ, руки Кэсси уже крепко обвивались вокруг его шеи. Откуда взялись эти дурацкие одеяла? Она хотела, чтобы они немедленно исчезли куда-нибудь.

Похоже, Бена посетила та же мысль. Он откинул одеяла и простыню, открывая взгляду обнаженное тело Кэсси. Он не отрываясь смотрел на ее маленькие, смутно белеющие в полутьме груди, его рука нежно прикасалась к ним.

Кэсси приглушенно застонала. Она больше не владела собой. Ее тело каждой клеточкой отзывалось на самые легкие и беглые прикосновения его рук.

Ее глаза закрылись сами собой; кровать исчезла, а вместе с ней и комната, и дом. Весь мир. Остались только его теплые руки, ласкающие ее нагую плоть, вызывающие наслаждение, о котором она раньше даже помыслить не могла. Грудь у нее горела, в животе поселилась ноющая пустота, взывающая о насыщении, а когда его рука проникла ей между ног, она решила, что сейчас умрет.

Он ласкал ее с изощренным искусством опытного любовника, вызывая нарастающее желание, пока наконец она не поняла, что больше не выдержит ни минуты острого напряжения. Чувствуя себя закрученной до отказа пружиной, готовой вот-вот разжаться, Кэсси уже собралась было умолять его прекратить бесконечно затянувшуюся пытку, но смогла издать лишь беспомощный стон.

А потом она ощутила его у себя между ног, почувствовала медленное, но неумолимое проникновение твердой мужской плоти в свое тело. И нетерпение, звучавшее в ее стоне, сменилось торжеством.

– Открой глаза, любовь моя, – прошептал Бен. – Посмотри на меня.

Его лицо было напряжено, глаза потемнели; всматриваясь в ее зрачки, он как будто вбирал ее в себя взглядом, и опять Кэсси поразилась до глубины души. Она не могла читать его мысли но каким-то непостижимым образом заглядывала глубже – туда, куда мысль не доставала, и ощущение этой невероятной близости толкнуло ее к высшей грани наслаждения, пока их тела двигались, как одно.

– Бен... – прошептала Кэсси, подчиняясь неодолимой потребности произнести его имя.

– Я здесь.