– А если нет, - возразила Нэнси. - Вы с Филом вели дело с самого начала, изучили его поведение, повадки, не кажется ли вам, что преступник просто хотел меня попугать? Или он способен на спланированный, заранее обдуманный акт насилия?

Дональд посмотрел на нее. В ее глазах стояла мольба. Ну как он мог дать ей гарантии? Из жизненного опыта Конихан знал, что их нет и быть не может ни в жизни, ни в любви, ни в чем бы то ни было. Но он уже в который раз огорченно отметил про себя, что ему далеко не безразлично ее отчаяние.

– Думаю, мы имеем дело с трусом, - решительно заявил Конихан. - Что же это за мужик, который живет в ожидании своего шанса. Он прячется в темноте, скрывает лицо и поджидает жертву, чтобы из засады, невзначай напасть на нее. Уверен, даже его звонки с угрозами были из телефонной будки. Похоже, такой человек не рискнет охотиться за женщиной, окруженной полицейскими днем и соседями ночью, конечно если его не припрут в угол. Тогда никто не сможет предугадать его действий.

– Итак, другими словами вы хотите сказать, что в принципе опасность миновала, но не стоит делать глупостей, например, разгуливать по улицам в одиночку?

Дон кивнул.

– Угадали. Сейчас нам ничего не остается, кроме как дожидаться, пока преступник не совершит ошибку. И надеяться, что рядом окажется не совсем беспомощное создание, которое не растеряется и сможет дать ему достойный отпор или даже сдать властям.

Такая надежда имела под собой основания, но после репортажа уже прошло несколько дней, в студию неоднократно звонили, но ничего не прояснялось.

Нэнси с самого начала не ждала многого от передачи. Ей просто хотелось внести свой вклад в расследование, чтобы побыстрей кончился этот ад, так как невыносимо постоянно жить с ощущением опасности и поджидать беду за каждым углом. Собравшись с силами, она потянулась к ручке дверцы и выдавила улыбку.

– Тогда, наверное, стоило бы захватить домой кое-какую работу, дабы не забивать голову всякой ерундой.

Пообещав, как обычно, заехать за ней на следующее утро, Дон проследил, как она вошла в дом, затем нажал на газ и уехал.

Нэнси сбросила туфли и включила музыку. Звуки джаза моментально захватили ее, заполнив пустоту вокруг. Она прошла в спальню, переоделась в любимые старые, потертые джинсы и майку Т-шорт и через десять минут уже резала овощи на кухне, чтобы поджарить их вместе с курицей, стараясь не думать об отсутствии теперь у ее дома полицейской машины и преступнике, очевидно заметившем это обстоятельство.

Но несмотря на все опасения и тревоги, ее не отпускали мысли о Доне, его лице, запахе его одеколона, испытующем взгляде внимательных серых глаз. Его словно обволакивающее тепло ощущалось ею даже на расстоянии. Она поймала себя на том, что представила себе, как он обнимает ее. Целует ее. Занимается с ней любовью. Интересно, как он поступает с женщиной, когда добивается се, - останавливается на достигнутом или…

По спине пробежал холодок, вернувший ее к действительности. Она взволнованно приложила руки к пылающим щекам. Боже, что это с ней? Разве можно мечтать о таком, как Конихан! Да не только о нем, а о любом другом! Неужели ее ничему не научило то несчастье, которого могло бы и не быть, если бы не ее идиотская доверчивость? Наверное, пройдет еще немало лет, прежде чем она снова сможет доверять мужчине, и, конечно, в нем не будет ничего общего с Дональдом Кониханом, слишком сексуальным, слишком самоуверенным. Ее бросило в дрожь от одной мысли, что он обнимает ее.