Сыновья волка - Барбара Мертц

Я снова прощупала все стены, камень за камнем и каждую доску пола. Нет, единственный выход отсюда – через дверь. А за дверью – жуткая собака-волк. Я испытываю смертельный страх перед ней. Она не убьет меня, я слишком драгоценна для хозяина, чтобы меня убивать, но зверь сможет задержать меня, схватит и не отпустит, если я стану пробираться мимо. Я не боюсь того, что он может сделать со мной, – я просто боюсь его самого.

Но тем не менее надо выйти. Как его обмануть? Вряд ли это невозможно. Значит, я должна убить его. Смело сказано. Как убить? Чем? Я вытряхнула содержимое сумки, оно лежало на полу передо мной – платок, нюхательная соль, деньги и капли...

Как я раньше не подумала об этом! Но времени осталось так мало... Когда вернется Вольф? Я не знала, насколько сильно действует лауданиум и сколько его нужно, чтобы усыпить такого огромного зверя. Я просто вылила все содержимое пузырька на кусок баранины, оставленный мне на обед Джулианом. Самое страшное – открыть дверь. Он чуток необычайно – и необычайно умен. Я могу понять суеверные страхи деревенских жителей, когда они говорят об этом звере как о человеке. Он вскочил, как только я дотронулась до дверной ручки, оскалил чудовищные зубы, но не издал ни звука. И я поверила вдруг, что сказки деревенских – чистая правда, и это сам Вольф передо мной в образе собаки-волка.

Я застыла на несколько мгновений, встретившись глазами со звериным взглядом. Потом швырнула мясо в щель и захлопнула ее. Я не смогла набраться храбрости и посмотреть, схватил ли он кусок. Прошло минут пятнадцать. Съел или нет? Сколько времени понадобится, пока он уснет? Я не могла больше ждать. Вольф может явиться в любую минуту.

Еще десять минут. Я спрячу дневник перед тем, как выйти. Когда-нибудь его найдут. Если случится худшее, по крайней мере кто-нибудь на этом свете узнает, что с нами произошло. Все. Пора. Я прислушалась. За дверью тихо. Я иду. Боже, помоги мне и всем бедным душам, которым предстоит биться против темных сил.

Глава 4

17 апреля 1860 года

Сегодня, когда я сижу у себя в комнате и делаю вид, что шью, пришел один из рабочих и попросил встречи со мной. Я слышала, как он произнес слово «хозяйка» и как холодно его поправил Уильям – «миссис Вольфсон». По крайней мере, Уильям не изменился. Он так и не впустил рабочего, и тот вынужден был сказать ему, зачем пришел. Вскоре появился Уильям и передал мне, брезгливо держа двумя пальцами, находку – грязную, покрытую пылью и паутиной книгу, в которой я сразу узнала свой старый дневник.

Я почти не думала о нем с той ночи – неужели прошло всего шесть месяцев? Нет, буду честна. Вид любого предмета, который мог вызвать воспоминания, повергал меня в состояние, близкое к панике, – это меня, которая так раньше гордилась своим самообладанием! Все были необыкновенно чутки ко мне, так что иногда это даже меня сердило, когда я видела, как они перешептываются и поглядывают на меня с тревогой. Но не очень сердило, я вообще не испытываю теперь никаких сильных чувств. Уильям, начисто лишенный воображения, не связывал маленькую грязную книгу с моими «нервами». Он протянул мне дневник, сохраняя хладнокровие и невозмутимый вид. И я взяла его с таким же, смею надеяться, спокойным видом. И только когда дворецкий покинул комнату, меня стала бить дрожь.

Мой муж никогда не позволил бы мне дотронуться до дневника, не говоря о том, чтобы читать его. Но ведь он и не подозревал о его существовании, как и о некоторых событиях, происшедших со мной полгода тому назад, поэтому ему не пришло бы в голову следить, чтобы дневник не оказался у меня, – как он следил, чтобы ко мне не попали другие, опасные для здоровья предметы, и следил не без успеха (я наблюдала за ним потихоньку, когда он считал, что я ничего не замечаю).