Чужая жена - Карен Робардс

Эта комната некогда представляла собой нечто вроде салона. Обставлена она была старинной мебелью. На стенах висели картины. Восемь окон высотой от пола до потолка делали ее торжественной и светлой. Всякий раз, когда Ронни входила в эту комнату, ей чудилось, что она попала в музей или павильон, где снимается исторический фильм. Да и никто из домочадцев, за исключением Дороти, не представлял себе, что в такой комнате могут обитать обыкновенные люди. Обычно эта комната служила для торжественных приемов. Кроме того, с ее помощью Льюис успешно пускал пыль в глаза многочисленным посетителям, прежде всего журналистам.

– Имя для собаки я тоже сама придумала? – бросила через плечо Ронни. – Как ее там? Джефферсон Дэвис?

– Такое имя должно польстить избирателям вашего супруга, – пояснил Том. – Видите ли, мы все здесь – южане, а поскольку вы прибыли с Севера, то вам важно показать, что вы близко к сердцу принимаете наши интересы…

Льюис двинулся вслед за Ронни. За ним – Том. Кенни с собакой на поводке замыкал шествие.

– Его можно звать просто Дэвисом, – сказал Кенни. – Он отзывается.

Ронни фыркнула.

– Он на любую кличку отзовется. Вы не пробовали называть его собачкой?

– Знаешь, Ронни, – заговорил Льюис, – мы тут поговорили с Томом, и ему пришла в голову одна мысль, на мой взгляд, очень удачная. Эта собака должна привлечь на нашу сторону симпатии всех избирателей Миссисипи. Том советует тебе рассказать, что ты увидела эту вот собаку в приюте для бездомных животных, пожалела ее и привела к нам. И назвала ее в честь героя Юга. Ты сразу станешь как бы ближе жителям штата. И вообще я давно везде говорю, что хочу завести собаку.

Ничего подобного на памяти Ронни Льюис не говорил. В течение тридцати восьми лет ни о каких собаках в Седжли не могло быть и речи, так как Элеонор страдала аллергией на собачью шерсть. Судя по всему, всех обитателей дома такое положение вполне устраивало. Но ради Его Величества Успеха Льюис готов был предоставить кров хоть слону.

– Хорошо. Как скажешь, – буркнула Ронни.

Злоба на Тома застилала ей глаза. Не желая выдать себя, она поспешно открыла тяжелую дверь полированного красного дерева и вошла в комнату, где на розовом парчовом диване сидела Дороти, элегантная дама в летнем зеленом костюме.

– Доброе утро, Дороти, – с улыбкой сказала Ронни.

– Здравствуй, Ронни.

– Здравствуй, мама.

При виде вошедшего вслед за женой Льюиса лицо Дороти осветила улыбка.

– Сынок, ты сегодня ослепительно выглядишь.

Льюис ничего не сказал, а только наклонился к матери и поцеловал ее в щеку. Когда он выпрямился, Дороти взглянула на Ронни, которая отошла к столику возле окна, чтобы налить себе чашку кофе.

– Ты, Ронни, тоже хороша сегодня.

– Спасибо, Дороти. И вы великолепно выглядите.

Ронни знала, что свекровь не льстит ей. На ней было бледно-желтое, почти кремовое платье (его подобрал для сегодняшнего интервью один из советников Тома), облегающее фигуру, но не вызывающее, с небольшими вырезами спереди и сзади. На шею она надела тройную жемчужную нитку, подаренную в свое время Льюисом. Кожаные туфли бежевого цвета на двухдюймовых каблуках дополняли наряд.

В таком платье и Дороти выглядела бы столь же безупречно.

– Боже мой, что это за чудовище? – воскликнула Дороти при виде входящего в комнату Дэвиса.

Когти собаки громко стучали по паркету.

Кенни, державший пса на поводке, хотел было ответить, но его опередил Льюис:

– Мама, мы решили взять собаку специально для интервью. Это идея Тома, и она мне понравилась. Собак любят все. А еще Том придумал для моей кампании забавный девиз. – Он обернулся к Тому: – Повтори, пожалуйста.

– ХРУ, – отозвался Том. – Ханнигер Разобьет Уорда.

– ХРУ, – повторил Льюис, обращаясь к матери. – Ханнигер Разобьет Уорда. Мы выпустим наклейки для бамперов с этим лозунгом.