Она поняла, что все кончено, когда громадная темная тень заслонила манящую на свободу полоску у входа. Чарли вернулся в склеп один. Сара была свободна. Она должна была спастись, иначе он приволок бы ее обратно. Оливия почувствовала, как спадает напряжение, обмякает натянутое струной тело, смятение покидает сознание, и мысленно поблагодарила бога за спасение дочери.

Она смотрела, как Чарли, неуверенно двигаясь в темноте, подошел к шкафу, на ощупь нашел дверцу и что-то извлек из него. Через мгновение он уже был около нее. В слабом лунном свете, просочившемся в дверной проем, Оливия разглядела наполненный какой-то жидкостью шприц в его руке. Ужас снова сковал ее тело.

– Дядя Чарли… – с трудом выдохнула она, не зная, о чем можно молить этого свихнувшегося садиста.

Он остановился у стола и улыбнулся. Даже во мраке склепа она увидела, как сверкнули в улыбке его зубы.

– Оливия, дорогая, у меня в руках шприц с потассиум-хлоридом, – проговорил он любезным тоном. – Если ты не забыла, он останавливает деятельность сердца.

Глава 55

Когда Сет услышал первый крик, он был на берегу озера Призраков в том самом месте, где в тот день Оливия вошла в воду. Высвечивая фонариком черную гладь озера, он изо всех сил молил бога о спасении.

Поначалу крики были едва различимы среди обычных ночных звуков. Даже не успев до конца осознать свои действия, Сет уже бросился бежать в том направлении, откуда доносились звуки. Спотыкаясь на неровной лесной тропе, которая змеилась вдоль берега озера, он мчался со всех ног, призывая Айру не отставать и следовать за ним.

Он уже понял, что это за крики. Это кричала Сара, кричала Оливия. И тут же заметил маленькую фигурку, скатившуюся вниз по тропе, ведущей на вершину утеса к старому кладбищу. Сет бросился наперерез, высвечивая фонариком бегущую фигурку, и с ужасом и облегчением одновременно узнал в ней Сару. Сара жива, она мчится сломя голову, словно от своры гончих псов, и кричит во все горло. Но где Оливия?

О господи, где Оливия?

– Сет, Сет, Сет, – закричала девочка, бросившись в его объятия, когда он догнал ее, обхватила его обеими руками, прильнула к нему всем телом, вцепившись в него, дрожа, задыхаясь и плача. – Сет, он схватил маму, он схватил маму!

– Где он? – заорал Сет, надеясь, что его крик услышит Айра. Судя по светлым бликам от фонарика, высвечивающим тропу, ведущую на утес, Айра был неподалеку.

– Наверху! На кладбище! – всхлипывая, ответила девочка.

– Беги к Айре! Видишь луч фонарика? Беги туда! – оторвав от себя Сару, Сет развернул ее и подтолкнул в нужном направлении, а сам бросился вверх по тропе. Сердце его сжимала тревога, жуткий ужас леденил душу.

Крики внезапно прекратились.

Попасть на кладбище можно было через массивные ворота. Они были открыты, но, чтобы попасть в них, надо было преодолеть немалое расстояние. Не задумываясь ни секунды, Сет оперся рукой о кладбищенскую ограду и единым махом перескочил через нее. Он оказался в призрачном мраке святилища, где в свежевыкопанной могиле нашла свой последний приют его мать, где каменные ангелы торжественно несли печальную стражу, а мертвенный свет луны, пробившейся сквозь облака, казалось, вселял в них мрачноватую жизнь. Безжизненная, призрачная тишина обрушилась на него.

– Оливия! – закричал он что было сил. – Оливия!

– Сет!

Ее голос прозвучал слабо, приглушенно, словно из подземелья. Сет осветил фонариком территорию кладбища, пристально всматриваясь в каждый уголок, и едва не упустил из внимания, что дверь в мраморную усыпальницу слегка приоткрыта.

Одним прыжком он оказался рядом и рывком распахнул ее. На удивление, дверь поддалась и легко открылась, словно кто-то заботливо смазал маслом старые петли.

Картина, представшая его взору, когда он осветил фонариком внутренность склепа, заставила его окаменеть.