Я выбираю тебя - Нора Робертс (2001)

– Тогда сделайте глубокий вдох.

И так же крепко, так же смятенно Слейд снова приник к ее губам. На этот раз она уже не была пассивна. Теперь Джессика предъявила свои требования. Губы ее разомкнулись, и ответный поцелуй стал ищущим, и дразнящим, и обещающим. Он застонал, сердце бешено застучало. Джессику охватило неотступное, алчное желание. На свете существовал только он – его руки и губы. И больше ничего было не надо. Еще никогда никто не желал ее с такой силой. И она все чувствовала с ним наравне. Даже когда он был груб, ей это нравилось, и она старалась быть такой же. Возбуждение – нет, это слабо сказано, желание – ничего не выражающее слово. Джессика ощущала безумие, взрыв энергии, который мог быть укрощен только обладанием.

"Держи меня!» – хотелось ей крикнуть, а ее пальцы отчаянно вцепились в его волосы: «Возьми меня! У меня еще никогда так не было, и я не вынесу, если ты меня оставишь!» Она вытянулась струной, изо всех сил прижалась к нему, предлагая и требуя одновременно. Он, конечно, сильнее ее – она чувствовала его бугристые, твердые мышц», но желание переполняет их одинаково. Ее тело страдало, беззащитное и в то же время могущественное, как никогда.

"О, покажи, на что ты способен, – мысленно заклинала она, отуманенная желанием. – Я так долго ждала, чтобы наконец вкусить настоящей страсти».

Чайка прокричала над головой, и крик подействовал на Слейда так, словно его окатили ледяной водой. Черт возьми, что он делает? Слейд оттолкнул от себя Джессику. Из-за одного безумного поцелуя он утратил все: чувство долга, достоинство, разум. Черт возьми, впору спросить, что она делает с ним. Вот стоит, смотрит на него: щеки пылают от страсти, глаза потемнели. Влажные губы распухли. Дышит тяжело и прерывисто.

– Слейд! – хрипло сказала она и потянулась к нему.

Слейд грубо перехватил ее руку, прежде чем она успела до него дотронуться.

– Вам лучше уйти.

Теперь его глаза не выражали ничего. Они были снова совершенно непроницаемы. Они глядели на нее, будто ничего не происходило, будто взрыв страсти ей привиделся, а были только чайки, море, песок да обычная прогулка с собакой. С минуту она ничего не могла понять. Смятение, поднявшееся в душе, буквально смыло все мысли. Он подвел ее к краю, к той тонкой, еле различимой черте, а потом грубо отшвырнул назад, словно она, Джессика, ничего для него не значит. Жаркий румянец стыда залил ее лицо. За стыдом последовал гнев.

– Будь ты проклят, – прошептала она и бросилась по лестнице, ведущей к дому, перескакивая сразу через две ступеньки.

Джессика тщательно оделась. Только прикосновение шелка к коже могло хоть как-то успокоить уязвленную гордость. Повертевшись перед большим, до полу, зеркалом, она одобрительно кивнула. Покрой платья был прост, если не считать неожиданно глубокого разреза на спине, кончавшегося немного ниже талии. Ее не волновало, что она выбрала это платье, думая больше о Слейде, чем о Майкле. Цвет соответствовал настроению – глубокий по тону царственный пурпур. Она закрепила волосы двумя бриллиантовыми заколками. Каскад пшеничных локонов обрушился на спину, оставляя лицо открытым. Выглядит она прекрасно. И посмотрим, кто кого. Джессика схватила вечернюю сумочку и направилась к лестнице.

Слейд был в гостиной. Он затягивал шуруп в чиппендейловском комоде. Орудовал он очень уверенно. Джессика вспомнила, как он отчаянно, самозабвенно обнимал ее.

– Да вы мастер на все руки, – констатировала Джессика.

Он взглянул на нее, нахмурился и судорожно стиснул отвертку. «Какое право она имеет выглядеть вот так?» – подумал он мрачно. Платье облегало ее, как перчатка, и, судя по походке, она прекрасно отдавала себе в этом отчет. Слейд яростно повернул отвертку, хотя надобности в этом уже не было.

– Бетси жаловалась, что шуруп разболтался, – пробормотал он.

– А я и говорю, вы мастер на все руки, – сказала она бесшабашно. – Хотите выпить? Я смешаю мартини.