Лицо в темноте - Нора Робертс (2002)

— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, и знаю, что ошибки не будет.

Бев медлила с ответом. Ее сердце взбунтовалось против необходимости причинять боль Пи Эм.

— Не могу. Извини, я не могу.

Он смотрел в ее глаза, читая в них сожаление и едва уловимую горечь, от которой ему захотелось взвыть.

— Из-за Брайана, — произнес он упавшим голосом.

Бев собиралась кивнуть, но вдруг поняла, что ответ не столь уж очевиден.

— Нет, из-за меня. — Она встала с кровати, подхватив халат. — Я не могу расстаться с прошлым. Мне казалось, все позади, мне хотелось так думать. — В ее голосе послышалось сожаление. — С тобой я впервые за долгое-долгое время почувствовала себя счастливой. И впервые это позволило мне во всем разобраться.

— Ты по-прежнему любишь его.

— Да. Мне казалось, что, смирившись, я могу жить с тобой, с кем-то еще. Но ведь это я оттолкнула его.

— О чем ты говоришь?

— Разве ты не знал? — Она слабо улыбнулась. Теперь ей легко говорить с ним как с другом, а не как с любовником. — Конечно, он никогда бы не стал говорить об этом. Даже с тобой. После убийства Даррена я вычеркнула Брайана из своей жизни. Наказала его. И Эмму. Я причиняла ему боль, когда он больше всего нуждался во мне, винила его, потому что боялась винить себя.

— Господи, Бев, вам обоим не в чем себя винить.

— Не уверена. Я не позволяла Брайану переживать вместе со мной. И когда он страдал, когда мы оба страдали, я оттолкнула его. Он не бросал меня, Пи Эм. Это я бросила его. И бедную малышку Эмму. Думаю, каждый по-своему, мы оба бросили ее. Встреча с тобой, возможность быть рядом заставили меня осознать, что именно я сделала. С нами со всеми. Ты заслуживаешь лучшего, чем я, которая любит недостаточно и всегда будет сожалеть об этом.

— Я мог бы сделать тебя счастливой, Бев.

— Да, мог бы. — Она закрыла лицо руками. — Зато я не сделаю тебя счастливым, во всяком случае, надолго. Ты всегда будешь знать, что он был первым, и так, как я любила его, больше никого не полюблю.

Да, Пи Эм знал это, знал ее ответ до того, как задал свой вопрос. Может, ему стало бы легче, если бы он возненавидел ее. И Брайана. Но он любил. Любил их обоих.

— Почему бы тебе не вернуться к нему, не поговорить с ним?

— Даррену сейчас было бы почти десять. Возвращаться слишком далеко, Пи Эм.

Эмма торопливо шла по территории пансиона. Если она сделает вид, что у нее есть какая-то цель, ни одна из сестер ее не остановит и ни о чем не спросит. Хотя у нее заготовлено оправдание — доклад по ботанике.

Но ей нужно побыть одной. Эмма сожалела, что пришлось солгать даже Марианне, вечером она собиралась исповедаться в этом грехе отцу Преленски. А теперь ей нужен час одиночества, чтобы подумать.

Быстро оглядевшись, Эмма нырнула в заросли кустарника и, зажав тетрадь под мышкой, поспешила к небольшой рощице.

Так как сегодня было воскресенье, ей позволялось надеть Джинсы и кроссовки. К счастью, она надела также свитер, потому что в тени начинающих зеленеть деревьев оказалось прохладно. Убедившись, что ее не видно из окон пансиона, она Упала на землю. В тетради лежали вырезки из газет и журналов, которыми ее снабжали Тереза и другие любопытные одноклассницы.

Вот здесь она вместе с Майклом. Эмма разгладила вырезку и, чувствуя радостное смущение, принялась изучать свое лицо и тело. Она была мокрой, растрепанной, но Майкл выглядел прекрасно.

Майкл Кессельринг. В газете его имя не называлось, просто никто не потрудился его выяснить. Прессу всегда интересовала только она. Зато все девчонки визжали от восторга, глядя на Майкла, и требовали рассказать, кто он такой, был ли у них роман.

Говоря о Майкле, она чувствовала себя взрослой. Конечно, Эмма приукрасила свой рассказ, добавив, как Майкл нес ее на руках, делал искусственное дыхание изо рта в рот, клялся в вечной любви. Вряд ли он станет возражать, поскольку никогда об этом не узнает.