Правдивая ложь - Нора Робертс (2002)

О господи, как она могла вообразить, что любит Майкла Торрента? И самое ужасное: встречаясь с ним в грязных мотелях, она играла в фильме его дочь. Его дочь!

Она видела его сегодня вечером. Старый, тщедушный, скрюченный… И это его она когда-то впускала в себя. Как омерзительно. Как страшно. Она возненавидела его, возненавидела Еву. Лучше бы они оба умерли…

Упиваясь своими страданиями, Глория рыдала в подушку.

Майкл Торрент привык к мучительным ночам. Его тело, пораженное артритом, редко давало ему передышку. Старость и болезнь иссушили его, оставив лишь скорлупу, вместилище страданий. Но сегодня душевная, а не физическая боль не позволяла ему забыться спасительным сном.

Он проклинал старость, разрушившую его тело, лишившую его энергии, укравшую радости секса. Когда-то он был королем, сейчас он не был даже мужчиной. Воспоминания впивались в него раскаленными иглами… Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что его ожидало.

Ева угрожала отнять ту малость, что у него осталась. Его гордость. Его имидж.

Он не мог больше играть, но он стал живой легендой. Перед ним благоговели, его уважали, им восхищались. Великий старец, один из королей романтической эры Голливуда. Грант и Гейбл, Пауэр и Флинн мертвы. Майкл Торрент, изящно закончивший свою карьеру ролями мудрых дедушек, жив. И все вставали и аплодировали ему, когда он появлялся на публике.

А теперь Ева расскажет всему миру, что он обманывал своего лучшего друга, Чарли Грея. Годами Майкл использовал свое влияние, чтобы студии давали Чарли лишь роли второго плана. Он наставлял Чарли рога со всеми его женами. Как убедить теперь всех, что для него это была игра, ребячество… и не признать, что он отчаянно завидовал Чарли? Чарли был умнее, талантливее, да и просто лучше. Майкл даже не надеялся когда-либо сравниться с ним. Он не хотел навредить Чарли, нет. А после самоубийства Чарли, снедаемый чувством вины, во всем признался Еве.

Он ждал утешения, сочувствия, понимания… и не дождался ничего, кроме холодной ярости. Своим признанием он вынес их браку смертный приговор. Теперь Ева уничтожит все, что осталось от его жизни.

Его ждет унижение. Если кто-нибудь ее не остановит.

Обливаясь лотом, Дрейк слонялся по своему дому. Сколько ни пил, он никак не мог напиться до бесчувствия. Ему все еще не хватало пятидесяти тысяч, а срок истекал.

Необходимо успокоиться, это он понимал, но, увидев на приеме Дельрико, совсем обезумел от страха.

Дельрико разговаривал с ним приветливо, ласково, но от этого становилось только страшнее.

Как он сможет убедить Дельрико в том, что спит с Джулией, когда все видели ее с Полом Уинтропом?

Но он должен найти подход к ней, к пленкам, к Еве.

Должен найти. Как бы это ни было рискованно, еще рискованнее сидеть сложа руки.

Виктор Флэнниган думал о Еве. О Мюриэл. Такие разные женщины… и обе разрушали его жизнь. Одна – своей слабостью, другая – силой.

Он понимал, что винить должен только себя. Даже любя их, он их использовал. Да, он давал обеим все, что имел, и, делая это, обокрал всех троих.

Невозможно вернуться в прошлое, невозможно что-то изменить.

Беспокойно ворочаясь в большой пустой кровати, он тосковал о Еве… и боялся ее. Почти так же, как жаждал и боялся припрятанной бутылки. Ева и виски. Никогда он не мог насытиться ими. Никогда, сколько ни старался, не мог избавиться от обоих пристрастий. Он научился ненавидеть алкоголь, но женщину мог только любить.

Его религия не прокляла бы его за бутылку, но он будет гореть в аду за ночь любви. А этих ночей были сотни.

Даже страх за свою бессмертную душу не мог заставить его сожалеть хотя бы об одной из них.

Ну почему Ева не хочет понять, что он просто старается защитить Мюриэл? Почему она настаивает на разоблачении после стольких лет лжи? Неужели она не понимает, что сама пострадает не меньше, чем он?