Святые грехи - Нора Робертс (1997)

— Ну, мы же изрядно поспорили. Большинство женщин, с которыми я… которых я знаю, в подобных случаях хотят услышать избитое вроде: «Извините, я вел себя как свинья».

— А ты вел себя?

— Как?

— Как свинья?

Ему пришлось признать, что она весьма тонко переиграла его.

— Нет.

— Ну тогда глупо с твоей стороны извиняться только потому, что того требуют приличия. Ну вот, теперь все в порядке, — произнесла она, взбивая подушку.

— Ладно, черт побери, в последний раз я действительно вел себя как идиот.

— Ты и есть идиот, — Тэсс с улыбкой обернулась к нему, — но в этом нет ничего страшного.

— Однако многое я говорил всерьез.

— Знаю. Я тоже.

«Противоположные стороны, противолежащие углы…» — подумал Бен.

— Так к чему же мы пришли?

Даже если бы она и знала ответ на вопрос, ему все равно не стоило бы говорить об этом. Она постаралась произнести слова чисто по-дружески:

— Почему бы не остановиться на том, что я рада твоему приходу и всему этому… — Она взглядом указала на телефонный аппарат.

— Да забудь ты про эту штуковину. Будет лучше, если я перенесу его куда-нибудь.

— Ты прав. — Она сплела и тут же расплела пальцы. — Стоит начать усиленно думать о чем-нибудь вроде этого, и..

— Ум за разум заходит?

— Если выражаться неточно, то да. — Она подошла к столу и начала убирать чашки, чтобы чем-то занять руки. — Для меня было неожиданностью увидеть тебя сегодня в галерее. Я знаю, Вашингтон — город маленький… — От растерянности и страха все из головы вылетело, но вдруг ее осенило: — А что ты, собственно, здесь делаешь? Ведь у тебя вроде свидание.

— Закончилось. Я сослался на срочное дело. А поскольку я был недалеко от тебя… А у тебя как?

— Что как?

— Я про твое свидание.

— А-а, декан… Я сказала, что у меня болит голова. И это почти правда. Но ты так и не назвал причину своего появления.

Не отвечая на вопрос, он просто пожал плечами, взял с письменного стола пресс-папье — массивный предмет из хрусталя, переливающийся при вращении всеми цветами радуги.

— Выглядит на все сто. Университетский профессор?

— Да. — «Внутренняя дрожь исчезла», — с облегчением отметила Тэсс. — А твоя Трикси? Трикси, я правильно называю ее имя?

— Нет.

— Очаровательная особа. Мне очень понравилась ее татуировка.

— Какая именно?

Тэсс молча подняла брови:

— А как тебе выставка?

— Вообще-то говоря, мне нравится любое претенциозное дерьмо. Вроде твоего профессора, например. Потрясающий костюм. Об изящнейшем галстучке с золотой булавкой я уж не говорю — высший класс. — Бен грохнул пресс-папье об стол с такой силой, что стакан с карандашами подпрыгнул. — Так и хотелось врезать ему как следует.

— Спасибо. — Тэсс лучезарно улыбнулась.

— Не за что. — Допив кофе, он поставил чашку на стол. «Останется след», — подумала Тэсс, но промолчала. — Знаешь, я только о тебе и думал все эти дни. Как тебе это нравится?

На его сердитый взгляд Тэсс ответила улыбкой.

— Люблю одержимость. Это чудесный плен. — Она подошла ближе. Нервничать повода не было, а притворяться — ни к чему. Бен обнял ее за плечи.

— Похоже, тебе кажется все ужасно забавным.

— Похоже. Могу сказать, что скучала, очень скучала по тебе. А теперь, может, скажешь, почему ты, собственно, злишься?

— Не скажу. — Бен прижал Тэсс к груди и почувствовал ее мягкие, податливые губы, отвечающие на его поцелуй. Зашелестело кимоно. Если бы Бен мог уйти, он ушел бы не оглядываясь. Но, подходя к ее двери, он знал, что этого не сделает — уже поздно.

— Я не хочу спать на этом холодном диване и не позволю, чтобы ты спала одна.

Она попыталась было открыть глаза, но впервые, сколько она себя помнила, ей вдруг захотелось, чтобы ее просто подхватило и понесло.

— Я буду спать с тобой, но при одном условии.

— При каком же?

— Что ты будешь меня любить.