Повелитель тьмы - Энн Стюарт

Оставшись один, Томас прислушался — не раздадутся ли торопливые женские шаги? Он вполне допускал, что Клер может в ее нынешнем состоянии броситься назад, чтобы попытаться немедленно свести счеты с Ричардом. Она и раньше, насколько мог заметить Томас, мечтала об этом. Однако в коридоре все было тихо, и если из полумрака и доносился какой-то странный звук, то понять, в чем дело, Томас не мог при всем желании.

Но он умел бесшумно двигаться — так, как должен двигаться настоящий воин, и неслышно подкрался ближе в своих легких, сделанных из мягкой кожи сапогах и увидел леди Клер. Она сидела на ступенях. Те странные звуки, которые он только что слышал, вырывались из ее рта, зажатого кулаком. Плечи Клер тряслись от рыданий, и слезы градом катились у нее по щекам.

Сначала Томас хотел вернуться на свое место — так же беззвучно, как и подошел. Сказать по правде, он терпеть не мог женских слез и не умел успокаивать плачущих женщин.

Но уйти он не смог. Как же оставить в одиночестве эту плачущую хрупкую девушку? Такую красивую. И такую несчастную. Он осторожно подошел ближе. Клер по-прежнему не замечала его. Томас опустился перед нею на колени, потом заставил Клер подняться и прижал ее к своей груди. Ноги Клер дрожали и подгибались, но Томас крепко держал ее в своих объятиях.

Она зарыдала громче, безутешнее. Лицо плачущей Клер стало совсем некрасивым, почти уродливым, но Томас не видел, не замечал этого. Он нежно погладил плачущую девушку по голове, стер ладонью слезы с ее щек и что-то негромко прошептал ей на ухо. Леди Клер, разрыдавшись в голос, положила голову на его широкую надежную грудь.

Понемногу рыдания Клер утихли, теперь она лишь изредка всхлипывала и вздрагивала всем телом. Увидев, что она успокоилась, сэр Томас отпустил ее и отступил на шаг назад. Клер торопливо схватила его за руку.

Прекрасные зеленые глаза Клер покраснели и припухли от слез, но она быстро приходила в себя и к ней вернулись гнев и огонь.

— Я хочу, чтобы вы поцеловали меня, — неожиданно прошептала она.

Томас не поверил своим ушам.

— Что? — глупо переспросил он.

— Я хочу, чтобы вы поцеловали меня, — повторила Клер. — Мне необходимо, чтобы вы меня поцеловали. Неважно, что вы женаты. Можете считать меня глупой и взбалмошной. Меня не волнует то, что поцелуй может причинить зло вашей бессмертной душе. Я хочу, чтобы вы поцеловали меня. Тогда я смогу забыть про ЕГО поцелуй.

— Это не причинит зла моей бессмертной душе, — ответил Томас, наклонил голову и мягко поцеловал Клер в губы.

— Нет, — сказала она, — не так. Я хочу, чтобы вы поцеловали меня так же, как он.

Она раскрыла губы и обвила руками шею Томаса.

Как давно он не целовал женщин! Гвинет? Но она не любила целоваться — по крайней мере, с ним, с Томасом. А уж после того, как она бросила его…

И вот теперь эта хрупкая девушка, на которую Томас боялся даже лишний раз взглянуть, сама открыла ему свои губы, прильнула к его груди — тут и святой не выдержал бы!

А Томас де Реймер отнюдь не был святым.

Он положил ладонь на затылок Клер и поцеловал ее со всей нежностью и страстью своего сердца. Поцелуй был медленным, долгим. Клер сильнее прижалась к Томасу — так, что теперь он чувствовал своей грудью ее упругую маленькую грудь.

Он давно успел забыть, какое это чудо — женщина. А может быть, ему и забывать было нечего и первым чудом, первой настоящей женщиной в его жизни стала Клер из Соммерседжа. Во всяком случае, именно так казалось сейчас Томасу.

Он нежно запустил пальцы в ее пышные волосы и еще сильнее, еще нежнее прильнул к губам Клер. Наверное, поцелуй их был грешен, но время для покаяния наступит позже.

Оба уже задыхались, но так не хотелось отрываться друг от друга.

Наконец Томас отпрянул и сказал виноватым, охрипшим голосом:

— Прошу простить меня, миледи. Клянусь, что больше никогда не посмею прикоснуться к вам…