Торговка - Дарья Истомина (2001)

Разрешение на торговлю и все прочие казенные бумаги, включая медицинскую книжку, были только у меня, но, чтобы добыть ту или иную партию товара на перепродажу, мне надо было постоянно покидать лавку и рыскать по темным торговым чащобам, как волчице, которую ноги кормят. Меня выносило то на склады-холодильники к приличным оптовикам с именем, то к вагонам-рефрижераторам с заморозкой минтая, трески или камбалы не очень ясного происхождения, но в основном миновавшим таможню и отстаивавшимся втихую где-нибудь в Лобне, то на Волгу, к знакомым мужичкам из рыбоохраны, сплавлявшим конфискованную у браконьеров рыбу налево.

Так что чаще всего на хозяйстве при весах я оставляла свою напарницу, Клавдию Ивановну, сильно потасканную, здоровенную особу гренадерского роста и мощи, золотозубую, виртуозно владеющую всеми видами мата, изредка запивающую. Главным пороком ее была совершенно потрясающая слабость по мужской части, из-за каковой Клавдия Ивановна периодически собиралась выходить замуж. А это означало, что к ней опять прилип кто-нибудь из приярмарочных нигде не прописанных паразитов, с приближением зимы подыскивающих теплую берлогу, где бы можно было сытно и без проблем перезимовать. Весной ее временные мужья исчезали бесследно.

Вот и сегодняшний хмырь был как раз из этих, из временщиков.

Но за весами Клавдия Ивановна показывала высший пилотаж. В смысле обвеса и обсчета я была перед ней пигмейкой и всегда рассчитывалась с нею из навара честно, по понятиям, хотя никакого договора у нас не было: свою трудовую книжку она отдала подруге, которая получала за Клавдию зарплату в каком-то госучреждении, где она числилась уборщицей. Клавдии Ивановне нужен был трудовой стаж для уже не очень далекой пенсии. Медицинскую книжку в отличие от своей, подлинной, я ей купила тут же, на ярмарке. У нас вообще заполучить нужную ксиву со всеми печатями было без проблем. Сертификат качества или липовые накладные на любой товар у охранников можно было купить за четвертак. Ни один инспектор не придерется.

Была в торговой биографии Клавдии какая-то загадочная страница. В молодости в эпоху тотального дефицита она служила в закрытом цековском распределителе, была причастна к каким-то спецпайкам и спецзаказам и до сих пор вздыхала: «Вот это была жизнь, Мария! Мне академики ручки целовали…»

Не знаю, как насчет академиков, но пахала она как лошадь (впрочем, как и я сама), в лавке у нас бывало всегда чисто, все вышоркано и отдраено до блеска, порожние поддоны сложены под стеллажами, те, что с рыбой, — на стеллажах, прикрыты марлей от мух, холодильник-ларь отполирован, ценники освежены, гербовое разрешение на торговлю — за полированным стеклом, разделочные ножи и тесаки наточены, оцинкованный прилавок сияет, кассовый аппарат всегда в порядке. Даже наши пижонские придуманные мной и сшитые тетей Полиной форменки: голубые куртки, пилоточки и нарукавники — Клавдия стирала и крахмалила у себя дома. И где-то раздобыла хирургические передники из легкого моющегося пластика и целый ящик тонких медицинских перчаток — чтобы голыми руками в рассол не лазать и вообще блюсти гигиену.

Я, конечно, догадывалась, что Клавдия Ивановна подворовывает. Это как болезнь, старые торгашки без этого не могут. Она просто не понимала, что времена переменились и она тащит не из бездонного державного кармана, как во времена блаженного застоя, а лично у меня — владелицы частного предприятия. Но делалось это так виртуозно и в таких малых долях, что я предпочитала ничего не замечать. Ну, подумаешь, утащит она какую-нибудь селедку-черноспинку или кусочек балычка на закусь очередному хахалю! Или зажмет полсотни из дневной выручки, когда мы вместе снимаем кассу и сводим дебет с кредитом. Что мне, из-за этого хай поднимать? Тем более, я именно у нее такую прилавочную аспирантуру прошла, никакой торговой академии не нужно!

Но оказалось, что есть пределы всему…