Сокровища Монтесумы - Кристин Кайл

Элли испытывала неловкость, не зная, что сказать. Да и какие слова здесь могли бы подойти? Наконец она прошептала:

Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это, Мэтт. Но эти испытания хотя бы сделали тебя сильным, умелым, таким, как ты сейчас.

Он молча смотрел на нее несколько мгновений. Какая-то мрачная, горькая самоирония мелькнула в его карих глазах, вызывая в ней отчаянное желание помочь, утешить, унять боль.

Элли попыталась улыбнуться.

— Ну так как мне сделать этот глиняный раствор?

— Смешай с глиной немного воды, чтобы получилась консистенция жидкого теста, просто чтобы можно было намазать на тело.

Он повернулся к ней спиной. Элли присела и погрузила руки в землю. Холодная глина продавилась между пальцами, но она была слишком густая. Доведя ее до нужной консистенции, Элли зачерпнула две пригоршни жижи и взглянула на Мэтта.

Ее взгляд скользнул по мускулистым плечам, затем опустился ниже, к тонкой талии, к упругим, крепким ягодицам, обернутым одеялом. Мэтт был слеплен без изъянов, словно молодой языческий бог, но красная, воспаленная кожа напоминала о том, что и боги могут страдать. И это странным образом делало Мэтта более человечным, более привлекательным. Он вынес трудновообразимые страдания от рук команчерос, но выстоял, не утратив доброты и чувства юмора, словно бросая вызов своему прошлому.

И снова ошеломляющее возбуждение вспыхнуло в Элли, но на этот раз она чувствовала все по-другому. Она уже больше не была тоскующей по ласке и нежности невинной девочкой, взбудораженной открытием своей чувственности, осознание которой пришло к ней подобно вспышке молнии. Теперь ее чувство стало более простым, более сильным и всепоглощающим, как раскаты грома, перекатывающиеся в горах многократным эхом.

Элли поднялась, положила руки Мэтту на плечи и принялась размазывать тонкий слой глины, ощущая ладонями мощные твердые мышцы и сухожилия. Ее руки легко скользили, едва касаясь старых рубцов и воспаленных муравьиных укусов. Уже знакомые искорки побежали по ее собственной спине и ногам. Элли закончила, осторожно намазав влажными руками линию вдоль позвоночника.

Мэтт глухо застонал.

Она застыла, мгновенно забыв о своих собственных волнующих ощущениях.

— Я причинила тебе боль?

— Не так, как ты думаешь. Продолжай.

— Но я уже закончила. Я покрыла глиной всю спину. Ты можешь сам закончить остальное.

Мэтт тяжело вздохнул:

Я очень быстро слабею, Элли. Почти не могу наклоняться, меня сразу начинает тошнить.

— Я могу смешать глину и положить тебе в руки. — Он повернулся к ней лицом, покачав головой.

— Не думаю, что смогу сам справиться.

— Но что же мне делать?

Он поднял руку, указывая на грудь. Рука казалась вялой, почти безжизненной.

Моя грудь. Я не думаю, что смогу сам ее намазать. Не могла бы ты… — с надеждой произнес он. Его карие глаза лукаво блеснули.

Элли закусила губу. Вот мошенник. Его поддразнивания помогли ей выкинуть из головы ужасные воспоминания о его рассказе. Она решила поддержать его игру.

Наклонив голову, она сказала игриво:

— Всего несколько минут назад вас беспокоило то, что вы доставляете слишком много хлопот.

— Но это было до того, как я обнаружил ваш талант целительницы. У вас просто золотые руки, профессор.

Элли подхватила две пригоршни глины и протянула ему.

Вот эти руки? — спросила она сладким голосом. Прежде чем он успел ответить, она прижала ладони к его груди. Лишняя глина просочилась меж ее пальцев и потекла вниз.

Он посмотрел вниз, на свою грудь, на ее руки, на капли жидкой массы, стекающей вниз и капающей на землю.

Да, эти самые руки, — улыбнулся он . — Божественные руки. Полечи же мои раны, мой нежный ангел.