Крик ворона - Дмитрий Вересов

Лизавета смахнула слезу, поцеловала меня и перекрестила. И тут же мне на шею бросилась Нюточка. Щекоча кудерьками мою щеку, она шепнула:

— Пополь-Вух!

— Что-что? — не понял я.

— Я привезу тебе папу! — сказала она погромче.

— Тадзимырк! — непонятно прикрикнула Таня. Нюточка слезла с меня и отбежала в сторонку. Подошел Джош и обхватил мою ладонь своей черной лапищей.

— Эй, голубчик, — сказал он по-русски. — Жить можно, да?

Мне оставалось лишь вяло улыбнуться и кивнуть.

— Можно.

Таня проводила меня до дверей.

— Ты хорошо подумала? — спросил я ее в прихожей.

— Хорошо. И не надо больше об этом.

— Оставь хотя бы адрес, — попросил я, немного помолчав. — Я напишу тебе.

— Я не знаю адреса, — сказала она. — Я сама напишу.

— Я тоже не знаю адреса.

— Я найду тебя.

Она судорожно вздохнула, подалась ко мне, обвила руками мою шею и прижалась губами к моим губам...

Господи, останови Землю. Или хотя бы сделай стоп-кадр...

Таня легонько оттолкнула меня и сказала:

— Ну все, родной мой. Тебе пора. Обещай дождаться меня.

— Обещаю, — пролепетал я мгновенно помертвевшими губами.

— Иди.

Я остался стоять. Она резко развернулась и ушла в гостиную, прикрыв за собой дверь.

Наутро я получил расчет за командировку и зарплату за полтора месяца. Потом собрал в свободной аудитории старост всех групп, которые в этом семестре у меня обучались, и сделал следующее заявление:

— Сейчас каждый из вас сходит в деканат и возьмет ведомость. Потом вы возвратитесь сюда, заполните ведомости, проставив в них те оценки, которые сочтете нужными, и подадите мне на подпись. На все вам дается пятнадцать минут. И не рекомендую разглашать данную информацию. Это не в ваших интересах.

Не веря своему счастью, старосты рванули в деканат.

Оставшуюся часть дня я провел в дурнопахнущих очередях, нудно костерящих Горбачева с его этиловой революцией. Времяпрепровождение не из самых приятных, согласен, зато к вечеру мой предусмотрительно захваченный рюкзак был полон. Я с великим трудом втащил его на последний этаж, расставил содержимое в углу прямо на пол, немного передохнул и спустился на второй заход. В этот раз я решил идти до конца, и на последствия мне было начихать.

До Нового года оставалось четыре дня.

...Когда я разлепил глаза, было темно. Я лежал одетый в заветном углу, и мне не было нужды куда-то ползти. Я пошарил вокруг, но нащупал только пыль и пустоту. Безумно хотелось умереть.

Вспыхнувшая лампочка на мгновение ослепила меня. Я прикрылся рукой и завизжал:

— Нет меня!

Надо мной склонилась мерцающая дебильная харя.

— Ты че, братан, я ж Петухов, сосед твой. С Новым годом!

— Водки тоже нет! — хрюкнул я тоном ниже.

— Да я не за этим, у самих имеется... Слышь, братан, наша мымра сказала, чтобы ты в три дня съезжал.

— Погоди, погоди, что-то я не того...

Петухов заботливо приподнял меня, прислонил к стеночке и влил в рот нечто омерзительное. Я закашлялся, но в себе удержал, и через минуту немножечко разъяснелось.

— А почему съезжать? Я что-нибудь не то сделал?

— Да нет, нас всех расселяют. Дом на капиталку становят.

— А-а... Тогда наливай.

Я встал и подошел к столу.

Дойти до конца опять не получилось, и я постепенно вернулся домой. Теперь я твердо знал, по какому адресу мне предстоит доквакивать свою полную мнимостей жизнь. Название страны, города, улицы, номер дома и квартиры могут меняться, но самые главные параметры останутся неизменными: «Гнилая Тягомотина, Большая Задница, Мне».

Впрочем, по такому адресу доходят послания только определенного типа. Но других я тогда не ждал.