Крик ворона - Дмитрий Вересов

"Глубоко Уважаемая Госпожа Татьяна Ларина! Сильно благодарю Вас за милостивое согласие снимать себя в моем фильме. Надеюсь, чтобы работа с нами доставила Вам ? полнейшее удовольствие. Искренне Ваш, Иржи Биляк.

P.S. За информацией можно звонить Братислава 346-504. Ваш самолет встретят".

Первого сентября вышел на работу Павел. Третьего Нюточка, черная как негритенок, отправилась в садик. Еще через день Таня по договоренности с администрацией выступила в первом из шести концертов, которые должна была отыграть перед уходом в трехмесячный отпуск за свой счет. Оставшиеся до отъезда две недели Таня провела в приподнятом, чуть взвинченном состоянии, отбирая, ускоренно ремонтируя и по возможности покупая достойную заграницы одежонку, перечитывая сценарий и туристский путеводитель по Чехословакии, одолженный у соседей, репетируя перед зеркалом. Она словно излучала теплые энергетические искры. Щеки ее пылали, зеленые глаза светились, будто у кошки, в эти дни она была особенно прекрасна, притягивала к себе и заражала своим настроением. Посетители ресторана при первых звуках ее голоса прекращали жевать и завороженно таращились на сцену, которую она всякий раз покидала после трех-четырех «бисов» под оглушительные аплодисменты. Павел на работе сидел как на иголках и убегал домой при первой же возможности. Нюточка до отъезда мамы наотрез отказалась ходить в детский садик. Даже Дмитрий Дормидонтович, несмотря на сентябрьскую садовую страду, через день приезжал со Мшинской, не жалея ни времени, ни бензина, хотя и не имел в городе особых дел.

Провожали Таню всей семьей. Когда на крытую четвертую платформу подали красновагонный поезд, все зашли в купе, оказавшееся двухместным, посидеть с Таней на дорожку.

— Вы тут смотрите, берегите себя, по столовкам не питайтесь, — сказала Таня. — А вы, Дмитрий Дормидонтович, лекарство принимать не забывайте. А то если я не напомню...

— Слушаюсь, начальник, — с усмешкой отозвался Дмитрий Дормидонтович.

— Ты папу и деду слушайся, будь умницей, — сказала Таня Нюточке. — А я тебе что-нибудь привезу. Что тебе привезти, а?

— Сестричку или братика, — мгновенно отреагировала Нюточка. Черновы, не сговариваясь, хмыкнули. Таня на секунду отвернулась к окну.

— Это вряд ли получится, — сказала она. — Выбери что-то другое.

— Тогда Барби и маленького крокодильчика.

— Договорились. А тебе что привезти? — обратилась Таня к Павлу.

— Себя. Больше мне ничего не надо.

Она сжала его ладонь и прижалась щекой к щеке.

— Ты без меня не впадай в тоску, пожалуйста, — тихо сказала она. — Сам ведь настаивал, чтобы я ехала. К тому же не один остаешься.

— Не один, — повторил он.

— Ты на эту зиму загрузись чем-нибудь толковым, — сказала она несколько громче. — Лекционный. курс возьми, помнишь, предлагали. Или сядь за большую статью. Тогда и скучать некогда будет. А с домом и без тебя управятся, правда?

Она посмотрела на Дмитрия Дормидонтовича.

— Управимся-управимся, — заверил тот. — С такой помощницей как не управиться. — Он погладил Нюточку по головке.

В открытой двери показалась подтянутая, отутюженная проводница.

— Товарищи, отправление через две минуты. Кто провожающий, прошу на выход.

Первым поднялся Дмитрий Дормидонтович. Он подошел к Тане, наклонился к ней и поцеловал в щеку.

— Ну, счастливого пути тебе... доченька. У Тани непроизвольно дернулись уголки рта.

— До свидания...

Нюточка бросилась Тане на шею.

— Мама, приезжай поскорее, ладно?

— Уж как получится, кисонька... Заботься о папе с дедой — ты теперь за хозяйку остаешься.

Дмитрий Дормидонтович взял Нюточку за руку и вывел в коридор. Таня крепко обняла Павла и стремительно поцеловала в губы.

— Ну, иди же!