Брат мой, Каин - Сандра Браун

— Слушайте меня все.

Его голос разнесся по всему заводу, достигая ушей каждого рабочего, где бы он ни находился. Некоторые прекратили работу и стояли, опустив голову. Другие смотрели наверх, но их настроение трудно было определить, потому что защитные очки скрывали лица.

— Вы все знаете, что происходит снаружи. Вы уже наверняка слышали фамилию человека, пославшего сюда этих клоунов поносить нас, и, думаю, спрашиваете себя: «Кто он такой, этот Чарльз Нильсон?» Так я вам скажу. Нильсон пустой баламут, которому наплевать на «Хойл Энтерпрайсиз». Пикетчики тратят время даром и при этом глупо выглядят, но это их дело. Если мы будем держаться вместе и игнорировать их, они в конце концов сдадутся и уползут туда, откуда вылезли. Мы же знаем таких людей, верно? К нам уже заглядывали такие агитаторы. Они залетают в город, суют свой нос в наши дела и пытаются указывать нам, как их вести. Я говорю сейчас только за себя, но вы наверняка со мной согласны. Я ненавижу, когда кто-то считает, что лучше меня знает, как будет лучше для меня. Это относится и к федеральному правительству, и к профсоюзам. Эти парни между собой-то не могут договориться! — рявкнул Хафф. — Тогда почему им решать, как нам жить здесь, в Дестини? Я бы сказал, что это не их дело.

Хафф помолчал, перевел дыхание и продолжал уже спокойнее:

— С Билли Поликом произошла трагедия. С этим никто не поспорит. Он пострадал, продолжает страдать и будет страдать еще долго. Мы можем собрать для него все деньги мира, но это не восполнит его потерю, верно? Мы постараемся сделать все для него и его семьи, и все-таки будущее Билли зависит только от него самого. Потому что мы не можем перевести часы назад и исправить то, что уже случилось. Правда в том, что наша работа опасна. Происходят несчастные случаи. Рабочие получают травмы, иногда люди гибнут. Но пусть бюрократ из Вашингтона покажет мне, как плавить металл и отливать трубы без риска. Это невозможно. И вы можете не сомневаться, что, когда этот бюрократ спускает свое дерьмо вот по этим самым трубам, ему глубоко плевать, кто мог пострадать, пока их делали.

Хафф остановился, проверяя, насколько эффективно подействовала его речь. В цехе никто не шевельнулся. Все слушали его.

Отлично, он завоевал их внимание. Речь шла не только о его будущем, но и об их тоже. Именно это он должен был донести до них.

— Эти олухи пытаются заставить вас бастовать. Знаете, я и сам был бы рад так зарабатывать на жизнь. Ходил бы вот так целыми днями вокруг тех мест, где работают другие, и подбивал бы парней тоже бросить работу. И плевать мне на рабочую этику и на то, что кто-то другой не получит денег в конце недели. Если бы я уговаривал работяг бросить завод, я бы не удивился, если бы меня обозвали кретином. Ведь есть счета, по которым надо платить, есть еда, которую надо покупать, есть семья, которая от меня зависит. Прав я, а?

Некоторые из мужчин внизу неохотно кивнули. Другие осторожно оглядывались по сторонам, наблюдая, как реагируют их товарищи.

— Так вот, я знаю, что на нашем заводе многое далеко от совершенства. За прошедшие годы у нас случались несчастья. Мы с Джорджем Робсоном изучаем последний случай, пытаясь понять, как это произошло.

Хафф видел, как удивился Джордж, услышав такую ложь, но понадеялся, что снизу его реакцию никто не разглядел.

— Мы понимаем, что необходима более серьезная и длительная подготовка новичков. Также пришло время всем вам поднять зарплату. Но, честно говоря, нытье действует мне на нервы. Я помню времена, когда любой парень был готов отдать правую руку, только бы у него была работа. Прежде чем стать боссом, я был одним из вас. Не забывайте, что я работал там, где теперь работаете вы, поэтому я знаю о жаре, о песке и опасности.

Хойл закатал рукава и поднял руки, демонстрируя их рабочим.