Живая мишень - Айрис Джоансен

— Гэлен очень гордится тем, что умеет выполнять свою работу лучше других, — ответил Морган, опускаясь на одно колено возле очага, где были сложены сухие щепки для растопки. — Но он вовсе не стремится манипулировать кем бы то ни было. Как, впрочем, и я… — Он чиркнул спичкой, и дрова сразу весело запылали. — В свое время слишком многие пытались манипулировать мной. И теперь единственное, чего я хочу, — это чтобы меня оставили в покое.

— Но для меня ты, видимо, сделал исключение. Как же иначе можно назвать мое похищение, как не попыткой манипулировать мною?

Морган пожал плечами:

— Называй как хочешь. Я обещал сделать все, чтобы сохранить тебе жизнь, — и сделал то, что от меня требовалось в конкретных обстоятельствах. Можешь мне поверить — если бы тебе не угрожала непосредственная опасность, мне бы и в голову не пришло похищать тебя. Но Лестер не оставил мне выбора… — Он поднялся. — Пойду осмотрю кухню. Надеюсь, там найдется кофе и что-нибудь из съестного. Эти три двери ведут в гостиную и спальни, можешь выбирать любую. У тебя есть минут двадцать, чтобы привести себя в порядок. Потом мы поедим и решим, что нам делать дальше.

— Хорошо. — Алекс двинулась к двери ближайшей спальни. — Надеюсь, здесь есть телевизор. Я хочу посмотреть новости — вдруг меня уже разыскивают не только за взрыв плотины, но и за убийство одного из агентов ФБР, в которых ты стрелял.

— Я никого не убил. Я же обещал действовать как можно осторожнее — вот и стрелял по колесам, только чтобы помешать им спуститься с горы. Впрочем, Юргенс, который был в передней машине, кажется, сломал руку, но это не моя вина — они ехали слишком быстро. — Он открыл небольшой шкафчик над раковиной. — Ага, вот и кофе! Если хочешь подремать, обещаю, что оставлю тебе чашечку.

— Нет, я не хочу спать. И почему ты все время стремишься отправить меня в постель? Нам надо поговорить, Морган!

— Это звучит… почти как угроза. — Он снял с полки электрокофемолку и кофейник. — Я уже готов испугаться.

— А вот я действительно испугалась! То, что случилось, было просто… Ужасно! — Алекс отворила дверь спальни. — Я не люблю бояться, не люблю чувствовать себя бессильной и беспомощной. И мне не нравится быть мишенью — заруби это себе на носу!

Не дожидаясь его ответа, Алекс шагнула в спальню и, закрыв за собой дверь, привалилась к ней спиной. Она очень устала и хотела спать; кроме того, давало о себе знать раненое плечо, которое пульсировало болью, как в один из первых дней. Казалось — она только что вышла живой из жестокого сражения с врагом. Моргану легче — он знает все о сражениях, войнах, локальных стычках и специальных операциях. Это его профессия, его ремесло. Хотя, разумеется, это все равно его не извиняет.

Алекс ненавидела насилие, считала, что нет ничего более противоестественного, и от этого выдвинутые против нее обвинения казались особенно ужасными. А главное, никто не собирался давать ей возможность объясниться, оправдаться! Хижину, в которой она должна была находиться, расстреляли в упор — расстреляли потому, что были уверены: она там, и ей не уйти.

Ни о каком сне не могло быть и речи. Алекс знала: ей необходимо осмыслить все, что с ней произошло, как можно скорее и решить, что она может сделать, чтобы избежать смерти.

Когда час спустя Алекс вышла из спальни, Морган по-прежнему сидел в кухне один.

— Решила не спать? — спросил он. — А я как раз собирался проведать тебя — посмотреть, все ли в порядке.

— Со мной все в порядке, просто мне нужно было побыть одной. Где Гэлен?

— Поехал в поселок, чтобы подкупить продуктов.

— На чем? Надеюсь, не на вертолете?

— В гараже стоял старый «Форд»-пикап. К счастью, он оказался на ходу.

— Ничего удивительного. Гэлен, похоже, все предусмотрел.

— Хочешь кофе? — Морган встал и направился к плите. — Мы с Гэленом выпили уже целый кофейник, пришлось сварить еще один.