Никому не говори… - Карен Робардс

Когда глаза блондинки привыкли к темноте, она увидела Мэтта и Антонио в форме и застыла как вкопанная. Через секунду она справилась с собой и прошла мимо, дрогнувшим голосом бросив «привет». Но было уже поздно. Мэтт не сомневался: если бы они искали приключений, далеко ходить не пришлось бы.

— Как ты думаешь, с кем она собирается трахаться? — иронически спросил Антонио, когда Мэтт открыл дверь и они вышли на слепящий солнечный свет.

— Не гонись за двумя зайцами. — Мэтт прищурился, взял Энни под мышку и пошел к патрульной машине, которая из-за перекладки асфальта у здания стояла на дальнем конце площадки.

Антонио шел с ним рядом.

— Как себя чувствует Карли? Сандра говорит, что с тех пор, как они стали спать в одной комнате, Карли пару раз просыпалась с криком.

— Ей снятся кошмары, — угрюмо ответил Мэтт. — Но во всем остальном она чувствует себя хорошо. Точнее, настолько хорошо, насколько может чувствовать себя девушка ростом в сто пятьдесят восемь сантиметров, за которой гоняется здоровенный убийца.

— Я очень хочу поймать эту сволочь, — пробормотал Антонио, когда они добрались до машины. — Он пырнул ножом мою женщину. Это личное дело.

— Да. — Мэтт, собиравшийся сесть за руль, посмотрел на Антонио поверх крыши. — Личное.

Глава 35

Увидев людей с собаками, металлоискателями и длинными металлическими штырями, прочесывавших участок у особняка Бидла, он чуть не свалился в кювет. Перед домом и внизу, на шоссе, располагалось несколько полицейских машин, а старуха Нейлор, жившая напротив, стояла с помощником шерифа и тараторила со скоростью сто слов в секунду.

Сомневаться не приходилось, они что-то искали. Вопрос заключался в том, что именно. Ему очень не хотелось об этом думать, но ответ ему был известен заранее. Они искали тело. Или тела. Чьи?

Марши? Сорайи? Или обеих?

Черт побери, откуда они узнали?

Холодный, как ручей летом, он проехал мимо, погудел и даже помахал рукой старухе и помощнику шерифа. Потом свернул на перекрестке, поехал в город и остановился у «Корнер-кафе». Настало время ужина.

Никаких вопросов не понадобилось. Кафе и так гудело от новостей.

Он ковырял вилкой тефтели с картофельным пюре и просто поддерживал беседу.

Нет, они еще не нашли тело. Но, конечно, найдут. Утром шериф приезжал в особняк Бидла с Карли Линтон — это дом ее бабушки, — и они нашли то, что заставило их подумать, будто там зарыли кассиршу из «Уинн-Дикси», которая исчезла несколько недель назад. Какую-то Маршу. Маршу Хъюз.

Значит, они нашли то, что в конце концов привело их к Марше. Если эти тупицы найдут Маршу, то найдут и Сорайю, а если найдут Сорайю, то поймут, что убитые связаны с Карли, а как только это будет сделано, тут же примутся искать его.

От этой мысли его бросило в пот. Карли знала, кто он такой. В ту ночь она тоже была там.

Она была маленькой девочкой; он не знал точно, сколько ей было лет, но наверняка не больше десяти. Младше остальных. Может быть, она не поняла, что происходило. Не знала, не помнила или по крайней мере не смогла свести все воедино.

А вдруг смогла?

Он понял, что должен сделать выбор. Можно признать свое поражение и уйти, оставить ее в покое и верить, что они не заставят ее вспомнить, что она была слишком мала и ничего не понимала или подавила воспоминания, как иногда поступают люди, перенесшие психическую травму. Или что она слишком напугана и ничего никому не скажет, даже если помнит.

Он уже выбирал этот путь раньше и чуть не погорел.