Кровавая луна - Виктор Бэнис (1996)

Неожиданно другие пальцы стальной хваткой сжали ее руки. Кто-то развернул ее так быстро и так яростно, что Джинни едва не упала. Перед ней возникло белое от гнева лицо Пола Лэнгдона.

— Что вы здесь делаете? — грозно спросил он.

Несмотря на весь свой страх, Джинни умудрилась ответить достаточно спокойно:

— Я услышала, что Варда плачет, и пришла успокоить ее.

В какой-то момент она подумала, что Пол ударит ее. По лицу этого человека было видно, как он боролся со своими эмоциями.

— Идите за мной, — наконец сказал он, повернулся и, потянув ее за руку, начал спускаться по ступенькам. Джинни почти бежала за ним, чувствуя, как затекает рука в том месте, где стальные пальцы Лэнгдона держали ее.

Втолкнув Джинни в открытую дверь ее собственной комнаты, он резко сказал:

— По ночам не выходите из своей комнаты и держите дверь на запоре.

Она нашла в себе силы, ответить:

— Не буду. — Но в ее протесте было слишком много от обиды капризной девчонки, с которой обошлись, как с мешком песка.

— Будете, — сказал Лэнгдон.

Их глаза встретились. Он выиграл поединок. Джинни была слишком рассержена, чтобы придумать достойный ответ, и от этого рассердилась еще больше. Вместо ответа она сделала шаг назад и захлопнула дверь у него перед носом.

Джинни автоматически закрыла ее на засов, который был, к счастью, с внутренней стороны. При этом она до крови стесала костяшки пальца, что явно не способствовало восстановлению хорошего настроения.

Камин в ее комнате погас. Пока Джинни кочергой ворошила угли, в голове ее пронеслись тысячи ужасных мыслей, а случайный язык пламени, вырвавшийся из-под тлеющего бревна, напомнил ей, что высшие силы предусмотрительно приготовили подходящее место для таких людей, как Пол Лэнгдон.

Глава шестая

Утро занималось над океаном, и солнце золотило барашки волн. Там, где волны разбивались о скалы и фундамент старого дома, солнце разлеталось миллионами светящихся брызг и белая пена оседала на бесчисленных каменных геммах. Дождь и туман, от которых дом казался мрачным и темным, рассеялись совершенно, так, что, казалось, они не смогут больше вернуться на остров, и даже тени, метавшиеся по комнате, казалось смягчились и перестали угрожать Джинни.

Стоя у окна, она почувствовала, что страх, владевший ею последние часы, был результатом разыгравшегося воображения и усталости.

Но нет... боялась не только она. Служанка Мария тоже боялась. Не она ли посоветовала Джинни уехать? И Варда казалась напуганной, ее ночной плач был абсолютно реальным. Даже Пол Лэнгдон чего-то боялся.

Прошлой ночью, немного успокоившись, Джинни поняла, что на лице его читался не только гнев, но и страх... Значит, что-то бродило по дому, какая-то скрытая опасность, холодной мглой покрывавшая дни и ночи.

Кто-то тихонько постучал в дверь. Джинни запахнула ночную рубашку и открыла. На пороге стояла Мария, державшая в руках поднос с кофе и свежими булочками.

— Сегодня утром вы уже должны начать заниматься, — сказала она.

Утренний свет, казалось, приободрил старую женщину или хотя бы унял ее тревогу.

— Комнату для занятий уже приготовили, я думаю, вы будете заниматься там все время, но сегодня утром мне нужно заняться выпечкой, да к тому же хозяйка приказала, чтобы я была на месте на всякий случай. Так что вам придется пока позаниматься с девочкой на кухне. Так сказала хозяйка. — Мария произнесла все это скороговоркой, как с утра заученный урок.

— Я спущусь примерно через сорок пять минут, — сказала Джинни. — Варда уже будет готова?

— Она будет на кухне, — ответила женщина и засеменила к двери, потом, уже на пороге, добавила:

— Ей все равно больше идти некуда.

Единственное, что хотя бы отчасти смягчило безысходность последних слов Марии, был глоток великолепного кофе.